Sindroma unicuma. Книга 2.

Профессор пробрался к холодильнику и принес кучу новых флакончиков и упаковок со шприцами, часть которых по-свойски бросил мне на колени. Теперь уже вместе с Альриком мы наполняли шприцы, после чего он вкалывал содержимое проректрисе и Стопятнадцатому.

- Умопомрачительные дозы, - проворчал декан, закатывая рукав рубахи. - Бедная моя печень.

- Из нескольких зол следует выбирать наибольшее, чтобы быстро отмучиться, - ответил наставительно профессор. - Покуда мы ничего не знаем о летуне, нелишне трижды перестраховаться.

- А вы? - спросила я, глядя, как он вводит зеленоватый раствор в здоровое плечо Генриха Генриховича.

- Что я? - сверкнул улыбкой Альрик.

- Вас не задела эта... это...?

- Беспокоитесь?

Трудно, что ли, ответить нормальным языком после перенесенных испытаний? Вот возьму и не куплюсь на подколки. Не понимаю я шуток, потому как чувство юмора пропало. Выгорело полностью при виде клювастого убийцы.

- Да, переживаю, - ответила я сварливо.

- Разве что плечи ломит, и спина болит, - разогнулся мужчина. - Умеете делать массаж?

- Я?! - это он мне предлагает? - Не-е, - протянула ошарашенно.

- Жаль, - снова улыбнулся профессор.

Не к добру его веселье. Может, у него тоже началась запоздалая истерика?

Альрик принес из прихожей стойку для одежды и, оторвав от жалких остатков халата полоску, навязал с коричневым пакетом петлю, которую подвесил на крючок. Убедившись в надежности наскоро сооруженной конструкции, он проверил зрачки и пульс Евстигневы Ромельевны.

- Как? - спросил Стопятнадцатый, потягиваясь.

- Спит. Успею обернуться и захвачу что-нибудь перекусить, - ответил профессор, укладывая скрученный пиджак декана под голову раненой.

- Было бы неплохо, - согласился Генрих Генрихович, оживляясь. Наверное, на него начали действовать стимулирующие препараты.

- Эва Карловна, вы устали. Я провожу вас, - сказал Альрик.

А? Что? Неужели конец? Мне разрешили покинуть вертеп сумасшедшей науки? Я уж успела позабыть, что нахожусь не в иной реальности, с летучим упырем под боком, а в родимом институте, где уютно и тепло, где Бабетта Самуиловна следит за порядком поверх очков, где швыркает сопливым носом мой начальник, где греются в нишах камнееды окаймленные, где Агнаил играет грустный наигрыш на горне, а потом идет в гости к завхозше. Дверь со шваброй превратилась в разделительную полосу, отделившую меня от бренного мира.

Что ж, поднимусь с табуретки как древняя старушка и поползу к живым.

- Эва Карловна, - прокашлялся декан. - Сегодня вы невольно стали участницей неординарного происшествия с тяжелейшими последствиями. И поверьте, милочка, вашу помощь трудно недооценить. Меня терзает глубочайшее чувство вины за то, что вы оказались втравленной в опасную историю, однако ваше мужество достойно восхищения. Я не вправе требовать клятву или обещание о молчании. Единственное, о чем могу просить - не предавать огласке события, коим сегодня вы стали свидетелем.

- Ну что вы... - залепетала я в ответ, смутившись от комплимента. - Никто не узнает...

- Мне крайне неудобно сознавать, милочка, что по моей вине ваша психика подверглась суровому испытанию. Предположу, что послестрессовый синдром еще даст о себе знать, и подготовка к экзамену не выйдет у вас при всем усердии. Альрик, будь любезен, обеспечь Эву Карловну соответствующими препаратами, а вы, милочка, не перегружайте голову и подходите завтра в деканат часам к двенадцати пополудни. Думаю, мы найдем способ, как решить проблему с основами элементарной висорики.

Я непонимающе уставилась на Стопятнадцатого. Душевный заботливый дядечка, читавший стихи у окна и учивший меня заклинаниям, предлагает соглашение? Мол, притихни и не рассказывай на каждом углу о подробностях разгрома в лаборатории, и будет тебе автоматический пятак. Очередная незаслуженная оценка.

Я уже набрала воздуха побольше, чтобы высказать свои мысли по поводу подкупа, как профессор схватил меня под локоток и выдворил в прихожую.

- Не обижайте Генриха Генриховича, - сказал с легкой полуулыбкой.

- К-как не обижать? - от возмущения я начала заикаться. - О-он же мне предложил...

- От чистого сердца, не проводя связи между вашей неоценимой помощью и оценкой за предстоящий экзамен. Генрих Генрихович прав: сейчас вы кипите и негодуете, а вечером навалится апатия, и мозг будет не в силах усваивать информацию.

- Тогда я пойду на пересдачи!

Альрик, проигнорировав бунтарский выпад, заглянул за матовую дверь:

- Где у неё ключи?

- На этажерке, вторая полка сверху. Аккуратистка, каких свет не видывал, - откликнулся бас декана.

- Прежде чем выйдем, хочу предложить вам умыться, Эва Карловна, - сказал профессор с едва различимой лукавинкой.

К чему завуалированно намекать, похихикивая? Так и скажи напрямик, что дама чумазая как трубочист и лохматая как баба-яга.