Синева

Проснулась я внезапно, холод вырвал меня из сна, зубы стучали, а солнце скрылось. Набежали облака, ветер переменился, усилился, и яхта дала порядочный крен. Я села. Похоже, погода изменилась стремительно. Или, возможно, я проспала дольше положенного, хотя на море я обходилась без будильника, полагаясь на свои внутренние часы.

Вокруг простиралось море, единственное, за что цеплялся взгляд, была нефтяная платформа, светящаяся платформа на фоне темнеющего неба. Каждый день они выкачивают два миллиона баррелей нефти, два миллиона баррелей. Один баррель – это сто пятьдесят девять литров, уму непостижимо, сколько всего литров они выкачивают ежедневно. Они – это те, кто поднимает Норвегию и уничтожает мир. Что, если бы они отказались, все вместе отказались работать, объявили забастовку? Одна-единственная неделя – это уже неплохо, даже один день – и в природу будет выброшено на два миллиона нефтяных баррелей меньше.

Огни на платформе становились все ярче… Нет, это мир вокруг темнел, должно быть, уже поздно, ночь удивительно темная, даже несмотря на светлый апрель. Я иду навстречу ночи, сильный восточный ветер отгоняет меня от берега. Я достала анемометр и подняла его повыше. Четырнадцать метров в секунду.

Четырнадцать, так много и так быстро.

Дуло все сильнее. Надо парус зарифить, давно пора, но мне приспичило по-маленькому, ну ничего, прямо в дверях рубки и присяду, все равно сразу же смоет. Я отрегулировала сервокомпенсатор и медленно выпустила из рук стаксель-шкот. Парус с бешеной силой затрепетал, я ухватилась за фал и потянула его, тянула и дергала, но стаксель чересчур тяжелый, слишком тяжелый, а силы у меня уже не те.

Я намотала фал вокруг лебедки, пальцы заледенели, любое движение причиняло боль, однако мало-помалу парус утратил мощь, и мне удалось лечь в дрейф. Пришла очередь грота: я сняла риф-кренгельс с гика, и грот тотчас же рванулся из моих рук, значит, придется зарифить возле мачты.

Ветер превратился в стену, я поползла к носу, зря я, наверное, веревкой не обвязалась, ну да ладно, до бака я все равно добралась, потянула фал к лебедке, и в эту секунду яхту ударило волной, в меня словно поезд врезался, я обеими руками обхватила мачту, но фал вырвался и взмыл вверх, я выпрямилась, однако поймать его шансов не было, ветер швырял его из стороны в сторону, и в конце концов фал обмотался за ванту под краспицей, вот дьявол. Я отцепила от палубы багор и потянулась багром к краспице. Нет, тщетно, разумеется, ничего не вышло. Забраться наверх? Нет, не сейчас, пускай висит. Грот почти сполз на гик, негнущимися от холода пальцами я открепила парус от шкота и свернула его. Я вернулась в рубку и наконец выдохнула.

Теперь переодеться – свитер, непромокаемые брюки, дождевик поверх ветровки и брюк, я уже насквозь вымокла, с меня течет, но что тут поделаешь, переодеваться некогда.

Надо закрепить упаковки со льдом, тяжелые, они по-прежнему лежат в салоне, но достаточно мощной волны – и они вывалятся на палубу и будут мешать.

Я нашла трос и несколько старых эластичных веревок и огляделась, выискивая, к чему бы их привязать. В конце концов я закрепила веревку между стойкой, к которой крепился стол, и крюками в стене.

На пол с грохотом полетел кофейник – я забыла его на плите. Из носика выплеснулась вода. Я подхватила кофейник, вылила воду и, сунув его в шкаф, закрыла крышку раковины и завинтила кран газового баллона.

Если уж на то пошло, может, задраить иллюминаторы, запереться внутри, наедине со льдом, и переждать непогоду?

Нет, так не пойдет, я прекрасно справлюсь и так, надо только обвязаться тросом, я уже бывала в таких передрягах, когда ветер до двадцати трех метров в секунду, можно даже сказать, небольшой шторм. «Синева» без меня не выдюжит, в дрейф ее класть сейчас нельзя.

Стоило мне выпрямиться, как яхту накрыло гигантской волной, вода хлынула в салон и окатила синие упаковки со льдом. Я поспешно закрыла дверь, включила картплоттер и зажгла лампочку над панелью инструментов. От яркого света я вздрогнула. Теперь к темноте опять придется привыкать, но иначе не получится, надо пристать к берегу, найти порт, найти укрытие за какими-нибудь островами, так больше нельзя.

На какой же я широте? Я сверилась с навигатором. «Синева» поравнялась со Ставангером, но ветер с востока дует прямо на меня, а против ветра идти невозможно. Но я могу идти переменным курсом, да, так и поступлю, даже если всю ночь придется лавировать. Так что вперед, главное, обвязаться не забыть. Я закрутила стаксель еще на пару оборотов, радуясь, что не пожадничала и вложилась в эту систему – иначе пришлось бы менять сейчас парус, доставать из-под койки в рубке штормовой стаксель, ставить парус, а для этого надо добраться до носа. Вместо этого мне достаточно потянуть за трос – и пожалуйста, вот вам ровно тот парус, что требуется.