Синева

Настоящей угрозы в ее игре не было. Хотя нас повсюду подстерегали опасности, ничего особо страшного Лу не придумывала. И все время повсюду в нашей игре была вода.

Я исполнял приказы. Дышалось мне легко.

Но в конце концов Лу надоело.

– Я пить хочу.

Мы принесли с собой пол-литровую бутылку воды, которую налили утром, когда в столовой распределяли еду, но эта вода давно уже кончилась. На языке осела поднимающаяся с сухой земли пыль.

– Давай возвращаться, – предложил я.

– Нет! – заупрямилась Лу.

Она вся перепачкалась. Кожу покрывал толстый слой пыли. На лице виднелись потеки пота. С одной косички слетела резинка, и волосы расплелись. Мы явно нуждались в воде не только для того, чтобы напиться.

– На тебя посмотрят и опять заставят нас в очереди стоять и анкету заполнять, – пошутил я.

– Опять очередь? Нас что, так не пустят?

– Да я же шучу, Лу.

– Нас правда в лагерь не пустят?

– Пустят, уймись.

Однако она вдруг насторожилась. Маленькое тельце напряглось. А я пожалел о своей выходке.

– Ладно. – Я пошел на попятную. – Останемся на подольше, если найдем воду.

– Где?

Я кивнул на садовый бак.

– Вон там.

Один за другим я перепробовал все найденные в доме ключи.

– Ни один не подходит.

– Почему? – спросила Лу.

– Придется возвращаться.

– А по-другому можно его открыть?

Я медленно кивнул. Жажда не отступала. Я подумал о воде там, внизу. Прозрачной, черной, холодной.

Я колотил по висячему замку – сперва камнем, потом ржавой лопатой, которую нашел в сарае. Но замок оказался прочным. Такие прочные штуки только в стародавние времена делали.

Колотя по замку, я пытался улыбаться Лу. Все будет хорошо, говорила моя улыбка, видишь, я все улажу. Вот только уладить не получалось, хоть я и потел все сильнее.

В конце концов я отставил лопату и уселся на крышку бака.

Недовольно посмотрев на меня, Лу сунула руку в волосы и протянула мне ее. Шпильку.

– Так все воры делают.

Ты глянь чего.

– А ты откуда знаешь?

Она пожала плечами.

– Сама не знаю.

– В кино видела?

– Может, и в кино. Не помню.

Я принялся ковырять в замке шпилькой, и наконец он поддался. Я поднял крышку, мы склонились над баком и уставились в темноту.

– Хо-хо! – крикнула Лу.

Со дна откликнулось эхо.

С внутренней стороны бака висело старое железное ведро, и я бросил его вниз. Ведро гулко стукнуло о стену.

И сразу же снизу послышался плеск.

– Вода! – воскликнула Лу.

Там и впрямь была вода.

Судя по всему, ведро зачерпнуло воду и стало потихоньку наполняться.

Я потянул его на себя. Лу подалась вперед. Наконец я вытащил ведро, и мы оба заглянули внутрь.

Оно было полным всего на четверть, да и жидкость водой назовешь разве что с большой натяжкой. Светло-коричневая, вперемешку с хлопьями ржавчины, и пахнет кислятиной.

Лу скривилась.

– Ее можно пить?

Я покачал головой, чувствуя, как меня накрывает разочарование.

– Но я пить хочу, – сказала Лу.

– Понимаю.

– Очень хочу.

– Это пить нельзя.

Она опустила голову, так что плечи еще больше заострились, и пробормотала:

– А у мамы всегда с собой вода была.

– Что ты сказала?

Лу посмотрела на меня.

– У мамы всегда была вода.

– Неправда.

– Правда!

– Но она же просто из-под крана ее наливала.

Я хотел еще что-нибудь добавить, но промолчал. У Анны всегда была вода. Анна непременно брала с собой бутылку воды. Для детей. Для нас. Но теперь ни Анны, ни воды – только мы с Лу.

Люди, животные, насекомые, растения – все они покидают этот мир. Вскоре умрут даже самые большие деревья, хотя корни у них глубокие. Никто не выживет.

Мы с Лу остались одни, и все, что у нас было, – ведро, на четверть наполненное непригодной для питья жижей.

– Папа?

Я отвернулся – не хотел, чтобы она видела, что глаза у меня подозрительно блестят. Я встал и пару раз глубоко вздохнул. Хватит, Давид, возьми себя в руки.

– Пить это нельзя, – сказал я, – но давай, по крайней мере, устроим тебе помывку.

В сарайчике я нашел старую тряпку, намочил в ржавой воде и отжал. Вода приятно холодила кожу. Хотя бы на ощупь как вода. Хоть что-то.

– Закрой-ка глаза, – попросил я Лу.

Я протер ей щеки и лоб. Она стояла неподвижно, запрокинув голову и наслаждаясь прохладой, передающейся коже от влажного полотенца.

– Вытяни руки, – скомандовал я.

Она протянула мне руки. Сверху, снизу. От пыли тряпка потемнела. Лу по-прежнему стояла, зажмурившись. Улыбалась.

– Щекотно.

Она высунула язык и попыталась лизнуть тряпку.

– Нет, Лу.

– Ну хоть капельку.

– Нет.

– Ну ладно.

Но закрывая бак, я заметил вдруг, что Лу схватила тряпку и высасывает из нее воду.

– Лу!

Она тотчас же отбросила тряпку.

– Ты что-то хлебнула?

– Нет.

– Точно?

– Да.

– Уверена?

– Конечно.

Сигне

Вверх-вниз по волнам, проваливаясь в сон и стряхивая его с себя, я сижу за картплоттером, подперев руками голову. Сплю, бодрствую, дрейфую, а шторм кидается на «Синеву». Я и здесь, и там.