Синева осенних вечеров

Тут когда-то извивалась тропка,
Молчаливо хмурилась гора.
…Постою у домен неторопко,
Близ жары литейного двора.
Здесь бывало от свинцовой плетки
Аргамак кидался под уклон.
…Что иным окатыши и лётки,
Взлеты металлических колонн?
Я ж глаза прищурю — и с разгона
Годы и события сотру,
И увижу красные знамена
На январском бешеном ветру,
И мальчишку в ношеной шинели,
Глаз его лихое торжество.
Пальцы в рукавицах онемели,
Но душа пылает у него.
О Гренаде он хрипит некстати,
Флюсом шахту загружает он,
И его товарищ и писатель
Поезда отводит под уклон.
…Улицы. И транспортная пробка.
Бога укоряют шофера.
…Тут когда-то извивалась тропка,
Молчаливо хмурилась гора.

1980

СДЕЛАЛ ВСЁ, ЧТО СДЕЛАТЬ МОГ

Сделал всё, что сделать мог,
Без протекций и без связей,
По чужим садам не лазил,
Не ломал чужой замок.
На своей струне пиликал
И копил по капле мед.
А прибыток не великий, —
Ну так то — как бог дает.

1980

ВЫ ГОДАМИ СПЛЕТАЕТЕ СЕТИ

Вы годами сплетаете сети,
Слух и фактики копите впрок,
Стихотворцы доносов и сплетен,
Обожающие пирог!
Маяковским — увы! — не добиты,
Вы еще далеки от конца,
Вожделенного жира пииты,
И свиного певцы холодца.
Нет, не ради идеи и дела
Ваши лица потны и важны,
А всего лишь — для жадного тела,
Для машины, мешка и мошны.
Мир фискала опасен и бледен,
Задыхаются в щелях домов
Стихотворцы доносов и сплетен,
Романисты подметных томов.

1978

МОЛОДЫЕ — ЧТО ИМ? А СТАРУШКИ…

Молодые — что им? А старушки
Все считают, сколько на веку
У бездумной дурочки-кукушки
Им еще оставлено «ку-ку».
Замирают сердцем от гаданья,
Потихоньку крестят впалый рот.
Надели их долгими годами,
Нагадай им счастья наперед.
Накукуй им вечности в хоромах, —
Эта сказка, горести губя,
Как весной цветенье для черемух —
Ничего не сто́ит для тебя.

1978

ВОРОНА КАРКАЕТ, КАРТАВЯ…

Ворона каркает, картавя,
Долбит сизарь морозный двор,
И у дворняжек из гортани
Голодный лезет разговор.
А мы проносимся по суше,
Своей не чувствуя вины,
Что эти вот — не наши — души,
А все же души голодны.
И нет, чтоб в жар кидало лица,
Что б ты, на этом свете князь,
Решил тотчас остановиться,
Происхожденьем не кичась,
И, ощутив дрожанье кожи,
Подумал, не тая добра,
Что мог и ты родиться тоже
Дворнягой нашего двора,
И, глухо тявкая, без злости,
И озираясь, точно вор,
Терзать обглоданные кости,
Вести голодный разговор.

1978

4. Глаз июньская синева

КАМЕНЕЮТ ВОРОБЬИ