Синяя курица счастья

Хачапурная дяди Ашота — лучшее по соотношению цены и качества заведение общепита в радиусе ста километров, то есть — во всем Сочи. Если Артем живет в одном из окрестных отелей, он не мог обойти главную гастрономическую достопримечательность здешних мест.

— Тебе туда, видишь вывеску на первом этаже? — Я вывела блондина на финишную прямую к хачапурной. — Приятного аппетита.

— А ты со мной не пойдешь? Я угощаю.

Я замялась.

С одной стороны, я чувствовала себя вполне в силах поесть про запас, тем более что это решило бы вопрос с ужином.

С другой стороны, в свете упоминания расплаты не то делом, не то телом мне было тревожно, не зовут ли меня к столу лишь затем, чтобы затем колонной по два проследовать к другому предмету мебели — к кровати.

— А почему бы и нет? — мурлыкнул мой внутренний голос.

— Это же не свидание? — игнорируя внутреннего провокатора, уточнила я.

— Какое может быть свидание в хачапурной? — Артем засмеялся. — Я, знаешь, несколько более романтичен, чем ты думаешь!

— Ты не выглядел большим романтиком, когда валил уродов в подворотне и ворюгу на улице, — несколько смущенная, напомнила я.

— А кем я выглядел? — Синие-синие глаза блеснули смешливым интересом.

— Джеймсом Бондом, — буркнула я. — И, чтобы он не зазнался, ехидно добавила: — Только не лощеным, как обычно, а одетым в секонд-хенд.

— А что не так с моей одеждой? — Блондин пытливо оглядел свое отражение в стеклянной витрине.

Я не стала дожидаться, пока спутник откроет мне дверь (у нас же не свидание), сама потянулась к ручке:

— Заходи уже, мы пришли!

Дядя Ашот, увидев меня так скоро, удивился и даже встревожился.

Хорошая армянская хачапурная — это вам не скудный шведский стол, тут между подходами проходит минимум полдня, большая частота компрометирует объем порций и питательность блюд.

— Опять кушать? — поднял барашковые брови дядя Ашот.

— Трехразовое питание: понедельник, среда, пятница! — отшутилась я, чтобы Артем не подумал, что я в хачапурной завсегдатай.

Кафе дяди Ашота, при всех его достоинствах, не то место, частые визиты в которое способны поддержать репутацию утонченной натуры. А мне почему-то хотелось произвести на Артема впечатление девушки культурной, интеллигентной и стильной.

Наверное, для компенсации, ведь до сих пор он меня видел только в комической роли горластой недотепы.

— Почему это тебя волнует? Ты так настаивала на том, что у вас не свидание, а сама стараешься ему понравиться? Вот она, женская логика! — фыркнул мой внутренний голос.

Возразить было нечего.

Женская логика — это как метеопрогноз: совершенно непонятно, на чем он основан, но выглядит так убедительно, что даже странно, почему опять не совпадает с погодой за окном?

Видите, я сознаю дефективность такого инструмента, как женская логика, но другой-то у меня нет и не было. Приходится пользоваться тем, что имею.

Помню, когда я была маленькой девочкой, мне показали карту звездного неба, а на ней Орион, Андромеду и что-то еще, но я запомнила только Большую Медведицу — и лишь потому, что увидела логическую связь между формой ковша, медом, который хорошо черпать ковшом, и животным, обожающим мед. С того момента я не просто с легкостью находила Большую Медведицу — я от каждой звезды в любом направлении запросто простраивала идеальный ковшик. И получалось у меня все небо в медведях, других созвездий я просто не видела.

Кстати, я говорю об этом в прошедшем времени не потому, что ситуация изменилась. Нет, просто я давно не смотрела на небо, где по-прежнему, я уверена, толпой пасутся ковшевидные Медведицы.

— И к чему это философско-лирическое отступление? — поинтересовался внутренний голос. — Заранее расписываешься в своем бессилии правильно решать задачки на дедукцию?

— Нет, намекаю на то, что для правильного решения нужно подавлять свою женскую природу.

— Ну, дави, — разрешило второе я. — Только не насмерть, а то вдруг потом опять захочешь стать дурой-бабой, а уже не получится. Смена пола — серьезное дело, с этим не шутят.

Пока я вела внутренний диалог, долговязый блондин с высоты своего роста высмотрел свободный столик, и мы уютно устроились в закутке между раскидистым фикусом и деревянной перегородкой, украшенной чеканкой с изображением волоокой девы с очень длинными руками, сплетенными крайне хитрым кренделем. По позе, повторить которую смог бы не каждый осьминог, было видно, что девица пребывает в полном и безоговорочном отчаянии.

— Ты бы тоже так убивалась, будь у тебя руки до колен, — ущучил меня разговорившийся внутренний голос. — С такой бедой даже современной пластической хирургии не справиться, что уж говорить о глухом армянском средневековье!

— Это Ахтамар! — опустив на стол блюдо с лепешками, прояснила личность рукастой девы подавальщица тетя Лаура. — Такой коньяк есть, знаешь?

— Да, тут много выпить пришлось бы! — заявил Артем, тоже заметно устрашенный красотой чеканной девы.

Тетя Лаура намека не поняла — и слава богу, за оскорбление национальной героини она могла и по шее накостылять, а рука у подавальщицы со стажем тяжелая.