Синяя курица счастья

Ворота произвели на меня совершенно неизгладимое впечатление. Их сделали из дерева, которое снаружи обшили начищенными до блеска круглыми щитками размером с кастрюльную крышку. Только в том месте, где у кастрюльной крышки была бы петелька, на щитках высились острые треугольные шипы.

Я живо представила, как шипастые ворота с разгона таранит понукаемый захватчиками боевой слон, и пожалела того бедного слона от всей души.

Воображение с готовностью нарисовало мне выразительный образ стража, достойного таких ворот, и я немного струхнула.

У привидившегося мне привратника было огненное дыхание классического дракона и соответствующие нрав и аппетит.

— А не пошла бы ты? — малодушно предложил ретироваться внутренний голос.

Но я уже занесла кулачок над массивом дерева, прикидывая, куда конкретно ударить, чтобы не напороться на шип. Ни стилистически правильной колотушки, ни сигнального колокольчика, ни нормального электрического звонка я не увидела.

Неожиданно над моей головой послышалось негромкое зловещее жужжание.

— Ой! Это ж-ж-ж неспроста! — испуганно вскинулся мой внутренний голос.

— Должно быть, это неправильные пчелы, — опасливо согласилась я и подняла глаза, предварительно на всякий случай их прищурив.

Прямо на меня вытаращилось серебристо-сиреневое стеклянное око, упрятанное в небольшую пушку.

— Ща оно ка-ак жахнет! — напророчил внутренний голос, и я зажмурилась.

Но оно не жахнуло.

— И чего вам угодно, мадам? — поинтересовался хорошо поставленный голос.

Вопрос был сформулирован куда более изысканно, чем можно было ожидать в подобной ситуации. Вообще-то мадам не удивилась бы, услышав: «Кого несет, а ну, валите восвояси, пока целы!»

— Э-э-э, — проблеяла я, пинками сгоняя в кучку разбежавшиеся по закоулкам мозга мысли. — Нам угодно предложить достопочтенным хозяевам свои услуги!

— Какого рода?

— Женского! — тупо брякнула я.

Тут же смекнула, что едва ли не отрекомендовалась жрицей любви, и поспешила объяснить:

— Вы не подумайте чего плохого, я добропорядочная жрица клининга! В смысле, просто уборщица!

Сообразила, что простую уборщицу в такой особняк не возьмут, и добавила:

— В смысле, не простая уборщица, а с дипломом и верительными грамотами!

— И с родословной, — хихикнул внутренний голос. — Скажи еще: «потомственная уборщица дворцов в четвертом поколении»! Тебя сразу примут!

— В настоящее время открытыми вакансиями не располагаем, — ответил хорошо поставленный голос.

— А можно внести меня в лист ожидания? — вякнула я.

Совсем забыла, что на самом деле эта работа мне вовсе не нужна, и по привычке не пожелала отступиться.

Я упорная, как не знаю кто.

Маменька так и говорит иногда: «Натуся, ну, в кого ты у нас такая упорная?»

«В соседского бульдога, наверное!» — мысленно отвечаю я на этот риторический вопрос, но вслух свой ответ не озвучиваю, чтобы маменька не обиделась, а папенька не взревновал.

— Внести в лист ожидания? — задумчиво повторил хорошо поставленный голос.

— Ща тебя как внесут туда, так потом вперед ногами вынесут! — припугнул меня внутренний голос.

Очень ему не понравилось, как зловеще скрипнула доселе невидимая калитка.

Относительно небольшой прямоугольник — весь в шипах, чисто терка! — выдвинулся из массива ворот и открыл мне вид на привратника — крепкого мужчину в камуфляже.

— Здрасте, — сказала я вежливо.

Но этот черт пятнистый от меня отвернулся, продемонстрировав коробочку переговорного устройства за ухом и спиралевидный шнурок, уходящий за воротник.

— Добрый день, уважаемый! — повторила я с нажимом (проснулись гены бульдога).

Камуфлированный тип шагнул в сторону, пропуская товарища в цивильном штатском, и моя рука, по-прежнему занесенная над образовавшейся пустотой, попала в капкан захвата.

— Ой, отпустите!

Я как-то сразу поняла, что это не приветственное рукопожатие.

Штатский дернул, я оказалась во дворе, бронированная калиточка за мной со стуком закрылась.

— Доигралась! — припечатал внутренний голос, видимо, напрочь позабыв, что роль странствующей жрицы клининга я выбрала по его же наущению.

За воротами лежала полоса тени. Из нее меня, моргающую, как совенок, выдернули на яркий свет и снова погрузили в сумрак.

Проволокли, на поворотах небрежно прикладывая боками о стены, по коридорам.

Спустили, как ком сырого белья по стиральной доске, с крутой лестницы.

Закрутили вокруг своей оси, уронили в глубокое кресло и пришпилили к мягкому сиденью острым, как световой меч джедая, белым лучом.

И все это с такой скоростью, что я даже вчерне не успела сформулировать ноту протеста!

— Да какого хрена?! — прикрыв глаза ладошкой, емко возмутилась я в выражениях, далеких от дипломатических.

Где-то по пути я лишилась сумки и чувствовала себя не просто плененной, но еще и ограбленной.

— Молчать! Вопросы здесь задаю я! — прикрикнул кто-то, прячущийся за лампой.

— Кто — я? Я бывают разные! — в белый свет, как в копеечку, выпулила я цитату.

— Молчать! Вопросы здесь задаю я! — повторил невидимка.

— Что, у кого-то пластинку заело? Так я не буду разговаривать с граммофоном! — всеми лапами уперлись мы с бульдогом, порывшемся в моей родословной.