Синяя луна

Скосив глаза, Баурджин увидел, как сотник схватился с двумя.

Черт! Ловко нанёс удар этот проклятый лиходей! И нужно ещё иметь в виду остальных двух – а они, ухмыляясь, заходили с разных сторон.

Нападать!

Взмахнув саблей, князь рванулся влево, неожиданным ударом поразив, вовсе не ждущего сейчас подобного финта, вражину в руку.

Если противников много – только нападать.

И сразу же – отпрыгнуть назад. Два прыжка – вправо!

Спровоцировать врагов на действия! Пусть тот, правый, думает, что Баурджин хочет напасть на него.

А застыть на полпути! И – треснуть саблей того, кто в центре – он, похоже, тут основной.

Улар! Удар! Удар!

Словно молния сверкнула. Теперь снова прыжок. И ещё. Не стоять на месте, смотреть словно бы сквозь врага, улавливая малейшее его движение. Крутиться, словно мельница.

Удар!

Тяжёлая сабля нойона скользнула по кольчуге врага. Отпрянула – отбивая удар справа – и тут же, получив ускорение от вражеского клинка, ткнулась остриём во вражий бок, напрочь разрывая кольчугу!

Вражина зашатался, выронил саблю…

Что там с ним сталось, князь больше не смотрел – бросился на того, что справа… Ага! Тот не стал дожидаться, повернулся, да изо всех сил рванул к дороге. А левый… А левый уже валялся в траве со стрелою в груди!

И, улыбаясь, подходил к Баурджину Лэ Красные Щёки.

– Ты чего здесь? – увидев, как справившийся с врагами сотник несколькими прыжками догнал рвущегося к дороге беглеца, князь повернулся к лучнику.

– Так там – всё, – победно надув щёки, улыбнулся тот. – Всех разогнали.

– Пленные есть?

– Вы же сами сказали – стрелять всех.

– Н-да-а, – убрав саблю в ножны, Баурджин озадаченно почесал голову. – Промашечка вышла.

И тут же закричал сотнику:

– Ху! Ху! Оставь его в живых, Ху!

Сотник, кажется, не расслышал… Ан, нет – вот ловко выбил у развернувшегося лиходея оружие. И ка-ак даст с разворота в морду! Ай, молодец! Бедолага лиходей полетел в придорожную траву, раскинув руки, словно какой-нибудь сбитый аэроплан.

А по дороге уже бежали вооружённые люди – караванщики. Да-а, несколько запоздали, братцы.

Вечером, у костра, Баурджин допрашивал взятого сотником пленника – по отзывам остальных попавших в плен лиходеев, тот как раз был из руководства банды. Помощник атамана или что-то в этом роде. Сам главарь шайки – тот самый щёголь в красном халате – был убит Лэ Красные Щёки ещё в самом начале битвы, после победоносного окончания которой Баурджин велел всех обыскать – и пленных, и убитых – на предмет всяких странных предметов. Ничего такого найдено не было! Ни-че-го!

Что же, это просто обычная шайка, каких на караванных тропах хоть пруд пруди? А со слов пленника так и выходило. Обычный разбойничий круг.

– И что, у главаря не было никакого необычного оружия? – прямую спросил нойон.

– Нет, господин!

– И ты никогда не слышал оружейного боя – грохота, дыма и невидимой смерти?

Услыхав про грохот и невидимую смерть, разбойник побледнел. Ага! Значит, знает что-то, зараза! Знает, но молчит!

– Я велю медленно зажарить тебя на костре! – наклонившись к пленному, жёстко произнёс Баурджин.

– Но я же всё сказал, всё-о-о-о!!!

– А гром? А невидимая смерть?

– Я слышал про такую, – разбойник опустил голову. – Несколько наших как-то по весне нарвались на неведомых людей. Мы подумали: эта чужая шайка – а все караванные пути строго поделены – промышляет на наших местах. Решили проучить, выследили. Напа-ли… И вот тогда услышали гром. И невидимая смерть вылетала из маленьких коротких трубок!

Князь схватил пленника за плечи, затряс:

– Где это было? Где?

– Недалеко от большого оврага. Здесь, рядом, в урочище Уголцзин-Тологой.

Туда же, в овраг, с утра отправился целый отряд во главе с наместником. И никто ничего не нашёл! Н пули, ни гильзы… Даже старого дацана – и того не было, не появился что-то. Тишь, да гладь, да божья благодать.

– Искать! – спешившись, приказал князь.

– Что искать, господин?

– Что-нибудь этакое. Незнакомое, чужое!

Искали долго, почти до самого вечера, Баурджин неистовствовал, не позволяя своим людям даже минутки отдыха – слишком уж был раздосадован тем, что якобы неуловимая жестокая банда оказалась обыкновенной местной шайкой. Кстати, пленник ответил-таки на вопрос относительно жестокости – оказывается, им за эту жестокость регулярно платили. Платили откуда-то из города, какой-то очень влиятельный человек – и Баурджин догадывался, кто. Чу Янь, больше некому! Тем более, разбойник посетовал, что давно уже не платили. И ещё одно рассказал: оказывается, по просьбе всё того же заказчика они должны были оставлять около трупов несчастных караванщиков вещи, явно указывающие на сунцев – стрелы с клеймом, якобы случайно выпавшие в схватке монеты Южной империи и тому подобное. Интересное было заявление, над ним, безусловно, стоило хорошенько подумать. Но не сейчас! Сейчас – искать, искать, искать!

– Ну? – несильно пнув носком сапога подвернувшийся под ногу камень, Баурджин оглядел воинов. – Что скажете?

– Ничего, господин наместник.

– Плохо, что ничего. Плохо! – услыхав слева какой-то шум, князь повернул голову. – Что там такое? Никак, нашли что-нибудь?