Синяя соляная тропа

Шелки долго стоял на берегу, вглядываясь в далекий горизонт. Паруса «Кракена» постепенно уменьшались на фоне вуали северного сияния. Небо приобрело зеленый оттенок, затем розовый, золотой, наконец – самый насыщенный синий, какой только можно представить.

Юноша наблюдал за тем, как по темному своду рассыпаются бледные звезды, а облака под ними прорывает серебристый серп луны. Наконец он развернулся и побрел обратно к маяку Сул-Скерри, поскольку уже замерз и у него не было другого выбора. Шелки постучал в дубовую дверь и немного подождал, но ему никто не ответил. Тогда он зашел внутрь и осмотрелся.

Маяк на Сул-Скерри был построен из серого гранита, слабо мерцающего на свету, а винтовая лестница проходила сквозь него подобно позвоночнику, связывая разные этажи: кладовую, жилую комнату и верхнюю каморку при фонаре, окруженную зеркалами, отчего создавалось впечатление, будто она пылает холодным огнем. Смотритель сидел на табурете, отбросив капюшон, в вязаном свитере и штанах из парусины. Он читал книгу, но шелки не мог разобрать ее название, поскольку не умел читать.

– Тебя бросили? – догадался старик, смерив юношу взглядом.

Свет лампы освещал крупные черты его смуглого лица и невыразимо печальные, но внимательные глаза.

– Следовало догадаться, – тихо продолжил он. – Видимо, твои товарищи начали что-то подозревать. Хотя все могло закончиться хуже. Выбросили бы за борт, и дело с концом. Как знать – может, испугались гнева океана. Моряки – народ суеверный. Или испугались меня, смотрителя маяка, который не дает им разбиться о камни. Как бы я не узнал, что сотворили с моим сородичем, и не погасил свет на маяке.

– Я не могу здесь оставаться, – объяснил шелки. – Мне надо вернуться на острова за моим ребенком. Наверняка у вас есть лодка, хотя бы рыбацкая…

Старик пожал плечами.

– Ты их уже не догонишь. Да, есть у меня одна лодка. Совсем простенькая, маленькая. Я хожу на ней рыбачить и ловить омаров. Впрочем, будь у меня и большая шхуна с парусами, ты бы все равно не нагнал «Кракен». Он уплыл уж какое-то время назад и в любом случае придет в порт раньше тебя. Тесть расскажет все как было твоей жене, а она разрежет шкуру, как когда-то сделала моя, и покрестит ваше дитя в деревенской церкви, и вы с ним уж никогда не вернетесь в тюлений клан. Я ведь уже видел, как это бывает, и еще не раз увижу за свою долгую-долгую жизнь. То было мое проклятие, моя тяжелая ноша, а теперь будет и твоя.

Шелки не желал его слушать.

– Должен быть выход, – не сдавался он. – Должен быть способ уплыть со шхер!

Смотритель отложил книгу и заговорил участливым, но не терпящим возражений голосом.

– Его нет. Разве что на следующем корабле, который привезет мне товары через три месяца. К тому времени твоего ребенка уже покрестят, и он больше не сможет плавать вместе с шелки. Забудь о нем и смирись с тем, что уготовила тебе судьба. Оставайся со мной на Сул-Скерри. В жизни смотрителя маяка есть и свои радости. За многие годы я собрал немалую библиотеку и быстро научу тебя читать. Научу и языку тюленей, и зову ту́пика и водореза. Я уже стар, и мне нужен кто-то молодой на смену. Ты продолжишь мою работу и научишься быть благодарным за то, что имеешь.

– Ни за что, – отрезал шелки. – Либо я покину эти шхеры, либо умру.

Он набросил капюшон из волчьей шкуры на голову, сбежал вниз по ступеням и поспешил на берег, у которого играли серые тюлени, и окликнул их. Его крик разнесся по мерзлому океану, но вместе с памятью шелки лишился и своего родного языка. Тюлени различили ярость и напряжение в его голосе, но не поняли смысла слов и потому держались на отдалении. Юноша затих, и сердце его болезненно сжалось от отчаяния. Он не знал о том, что мог проронить пять слезинок в океан и призвать других шелки, да и в пелене гнева ему было не до слез.

Шелки из клана Серых Тюленей все еще следовала за «Кракеном», не подозревая о том, что ее друга бросили на шхерах, и не слышала его зова. Бедняга продолжал кричать, пока не охрип и голос его не стал сухим и грубым, как вымытые на берег доски после крушения корабля. Никто не пришел к нему, а когда он уже сдался и повернулся к маяку, то обнаружил, что рядом стоит смотритель и наблюдает за ним.

– Говорил же – ничего не выйдет. Смирись, как это сделал я, и прими свою новую жизнь в изгнании.

Шелки отчаянно помотал головой.

– Я лишился воспоминаний, но к вам они вернулись, и вы можете позвать наших собратьев.

Смотритель горько усмехнулся.

– О, я могу, но это еще не значит, что они придут, ведь я запятнал себя своей же глупостью.

– Попытайтесь, – взмолился шелки. – Прошу вас, хотя бы попытайтесь! Помогите мне и моему дитя избежать вашей судьбы!

– Так и быть, – сдался старик и, тяжело вздохнув, воззвал к своему народу на языке серых тюленей.

Глава пятая