Синяя веранда

Он слышал, как пришла Элиза, слышал ее шаги в кухне и звяканье ключа, повешенного в ключницу. Поздно. Наверное, все-таки ходила с Катариной в кино. Аксель ждал, что она зайдет в комнату, но так и не дождался, услышав только звук воды в ванной и скрип кровати, когда Элиза легла. Ладно, ничего, простит. Особенно когда поймет, что все это Аксель делает и для нее с ребенком тоже. На зарплату консультанта в строительном много себе не позволишь, его маленькие ночные приключения очень помогают. А увесистая сумма за вывеску, которую они добудут сегодня ночью, придется как нельзя кстати к появлению маленького.

Аксель рассчитал время так, чтобы оказаться на месте в начале третьего. С трех до четырех часов ночи – самый глухой и темный час суток. Когда-то он прочел, что в это время больше всего людей умирает и рождается тоже, и с тех пор любил этот час больше других. Словно на земле наступало недолгое затишье, когда никто не помешает, и ночь надежно хранит тайны всех, кто ей доверится. Аксель доверял.

По пути, в энергичном тепле машины, он все же рассказал Тиму и Вольфи, что они едут в бывший фашистский концлагерь, и раздал каждому распечатанную карту. Их целью была одна из тех знаменитых на весь мир надписей, что когда-то заставляли людей содрогаться. Arbeit macht frei, вплетенная в металл входных ворот.

– Три слова всего. Это по десять тысяч за слово… – прикинул Тим. И возвестил тут же, не меняя интонации: – Круто, никогда не был в концлагере!

– Ну вот и побываешь, – ухмыльнулся Миро. – Прости, экскурсовод не предусмотрен.

– Ладно, обойдусь. – Тим принялся изучать схему. – Слушайте, там же опыты на живых людях ставили. Я передачу смотрел. А еще их выводили на улицу и…

– Не о том думаешь, – оборвал его Аксель и стал водить пальцем по листку с картой. – Смотрите. Вот здесь музейная часть и вход. Охрана, по всей видимости, тут же. Если она вообще есть ночью. Поэтому мы зайдем с противоположной стороны, через забор. Пройдем по территории насквозь. Наша цель вот здесь, ворота под башней А.

Он ткнул пальцем в схему. Тим и Вольфи закивали.

– Выглядит надпись вот так. – Аксель передал им фотографию. – Попробуем перекусить ножницами. Тонкие прутья точно возьмет, с вот этими толстыми частями – пока не знаю. Не возьмет, значит, пойдет в дело плазморез.

– Может, все-таки ножницами? – вздохнул Миро.

– Я сказал «если не возьмет».

– Понял-понял! Эй? Ты чего такой смурной сегодня? – Миро покосился на него с недоумением. Аксель не ответил.

Машину оставили неподалеку, в сосновой рощице, что подходила вплотную к лагерному забору, его бетонные пролеты было видно сквозь прямой строй деревьев. Аксель выскользнул из машины, прикрыл дверь и прислушался. Тихо. В верхушках сосен поблескивала луна. Он заметил ее еще в дороге и с тех пор поглядывал с недовольством, словно его чувства к ней могли прогнать ее с неба. Набухшая, большая и только немного изъеденная с края. Яркая, черт бы ее побрал. Это добавляло трудностей: под прикрытием темноты работается лучше.

Аксель втянул носом воздух, так, что захолодило в гортани. Языком чувствовалась горчинка осени, такой едва ощутимый оттенок, проступающий сквозь теплую пряность соснового аромата.

Парни, вылезая из машины, шебуршали куртками, натягивали – непременное условие их экипировки – черные перчатки. В плеере Вольфи играло что-то тяжелое, слышное другим даже без наушников.

Тим подошел к Акселю и кивнул на светлеющий впереди забор:

– Это там, да? Чего-то мне не по себе…

– Ага, сказал человек, отпиливший крыло бронзовому ангелу на надгробии, – с сарказмом скривился Аксель. – На кладбище в Тегеле, на прошлой неделе, припоминаешь? Как звали дамочку, что там лежала? Кажется, Хелена фон как-то там. Она тебе еще во сне не приходила? «Тим, отда-а-ай мне моего ангела…»

– Да ну ее! – передернуло Тима. Аксель вздохнул и положил руку ему на плечо:

– Друг, ты прикалываешься, что ли? Расслабься…

Из-за крышки багажника донесся театральный шепот Миро:

– Ваши душевные терзания трогают меня до слез, но, может, вы поможете с этим барахлом, а?

Все было уже много раз отработано. Вольфи остался в машине на случай непредвиденных осложнений, Тим, Миро и Аксель отправились к забору, по пути отключая звук на мобильниках.

– А тока здесь точно нет? – Тим опасливо глядел на ограду.

– Ну ты даешь… – заржал Миро и, спохватившись, поперхнулся и перешел на шепот. – Какой ток, мы в Третьем рейхе, что ли? Расслабься, это музей. Такой же, как остальные.

– Ну, будь это Лувр…

– Тим. – Аксель заговорил жестко. Ему надоела пустая болтовня. – Это не Лувр. Это просто огороженное забором поле. Пара бараков, памятник – и все. Мона Лиза тут не висит, и это не оборонный завод. Никто не ходит с собаками, пулеметчиков на вышках нет. Просто огород, в который мы лезем за грушами. Так что заткнись уже и работай!

Тим обиженно засопел и принялся устанавливать к забору лестницу. Аксель знал, обиды Тима хватит минуты на три, не больше. Хоть помолчит это время.