Синяя звезда Аурин

– Ты как-то слишком хорошо выглядишь, – подозрительно прищурилась я на него. Действительно, всего-то разбитые мной губы.

– Приму за комплимент, – успел вставить Ник, но я продолжила:

– А где же трагические последствия применения телепатии?

– Если я выдам тебе все свои секреты, – насмешливо, но совершенно беззлобно сказал вдруг он, – то твои шансы сравняются с муравьями-кхамироедами. А на это я никак пойти не могу.

Угу, муравьи не простят, не иначе, – подумала я, но вслух говорить не стала.

Марк всё не шёл, и обещанное им время прихода давно минуло… а со жрецами уже надо было что-то делать – скоро их хватятся. Мы прождали ещё час, уже понимая, что в наших, только что выстроенных, планах снова что-то пошло не так. И сильно не так. Если покушение ещё можно было списать на что-то пронюхавших противников Марка и надеяться, что это не сильно повредит нашим планам, то его исчезновение требовало пересмотра всего. Даже если мы благополучно доживём до завтрашней церемонии, кто назначит меня избранной? Или избранницей? Путаюсь я в этой их терминологии, но, честно говоря, ни той, ни другой быть не тянет.

– Я могу попробовать им внушить, что они таки тебя убили, но свежее воздействие на мозг очень легко выявляется, – задумчиво произнёс Ник. – Так что мы только продемонстрируем раньше времени мои возможности.

– Мы? – спросила я. Нет, я, конечно, понимаю, что мы сейчас одна команда и вообще, без него меня, может, уже и пристукнули бы. Но пока что не ощущала себя частью этого “мы”. Хотя для Ника это, наверняка, просто фигура речи, и я зря цепляюсь.

– Но ты ведь уже на них повлиял! – перешла я к более приземлённым и практичным рассуждениям.

– Да, – сказал имперец. – Так что предлагаю допросить и убить. Ну, или связать и спрятать, но это ненадёжно, – добавил он, увидев, как изменилось моё лицо при слове “убить”.

– Я за связать и спрятать, – поспешно сказала я. Понимаю, что это звучит странно от в прошлом пилота боевого корабля, ведь хоть столкновения и редко заканчивались гибелью пилотов, но бывало всякое. Но тогда я была молода, эгоистична и совершенно не задумывалась о том, что другие люди тоже… люди. Со своими чувствами, радостями, горестями и надеждами. И с таким же правом на жизнь.

Вот и Ник как-то странно на меня посмотрел.

– Скажи, а что ты всё-таки делала эти десять лет?

– А ты не видел? – огрызнулась я.

– А я не смотрел, – как-то так умудрился сказать он, что я почему-то сразу поверила. Но отвечать не спешила. И он продолжил. – Я удовлетворится тем, что у тебя не было задания подобраться ко мне или… – Он резко осёкся. – Но я до этого момента был уверен, что ты всё равно работала тайным агентом. Похоже, зря?

– Подобраться к тебе? – уцепилась я за середину его речи, чтобы не признаваться, как на самом деле провела десять лет. И сказала в пространство. – Кажется, у кого-то мания величия… или преследования. Хотя, скорее, всё же величия, – добавила, взглянув на гордый профиль обладателя мании. – А что, в Империи пилоты регулярный осмотр психиатром не проходят?

Отвечать он не стал, не захотел, и спрашивать меня ещё раз тоже не стал, вместо этого подошёл к пребывающим в беспамятстве жрецам, они воспринимались моим подсознанием уже как часть интерьера, и, опустившись на корточки, положил руку на лоб одному из них. Я молча ждала, хотя, конечно, предпочла бы, чтобы “допрос” вёлся вслух. Всё же получить информацию "из первых рук", а не вольный пересказ того, что захочет сказать мне Ник, куда лучше. Но, что есть, то есть. Когда один из жрецов зашевелился и поднялся, я чуть не взвизгнула – сначала от неожиданности, а затем от неестественности и какой-то ломанности движений. Вскоре к первому присоединился и его коллега, и они направились к двери. Шли они, впрочем, более или менее, уже не так пугающе неправильно.

– Идём, – сказал Ник, – времени мало.

И мы отправились куда-то вниз. Сперва я подумала, что в камеру, и чуть не высказала Нику, что прятаться там особо негде – решётка, каменная лежанка, и всё. Но на минус втором этаже мы не остановились, спустились ещё ниже и, пройдя каким-то узким, петляющим, едва освещённым коридором, в котором тянуло гнилью и плесенью, открыли дверь в кромешную темноту.

То, что я единственная ничего не вижу в темноте, я поняла сразу… ну, почти. Просто жрецы-зомби и Ник бодро спускались по ступенькам, судя по звукам шагов, а я тупо стояла в метре от захлопнувшейся с похоронным звуком двери.

– Рина? – позвал откуда-то снизу Ник. – Ты что, боишься темноты?

– Нет, – сказала я. – Не боюсь.

Боюсь темноты и ничего в ней не вижу – это же разные вещи, правда?

– Тогда что? – уже немного раздражённо спросил имперец. – Ступенек боишься? Они сытые и не кусаются, я только что покормил их жрецами, давай уже, спускайся.

– Очень смешно, ха-ха, хи-хи, – слегка озлобленно сообщила ему. – А тебе не приходило в голову, что нормальные люди в темноте просто ничего не видят?

Похоже, действительно не приходило. Он удивлённо что-то пробормотал и на всякий случай предупредил, подходя ко мне: