Синие берега

Поблизости коротко рассыпался серебряный птичий посвист, и тотчас же посвист этот раздался рядом, на другом дереве. «А верно, который час? Погруженный в нелегкие свои размышления, Андрей не смотрел на часы. Собственно, какое это имело значение? Только одно заботило его: одолеть пространство и выйти к своим. — И все же, который час?» Зеленые стрелки на циферблате показывали: два тридцать.

Впереди деревья расступились, и между ними показалось темное строение или что-то другое, неподвижное, похожее на строение.

— Стоп! — приказал Андрей.

— Сто-о-оп… — негромко понеслось назад. — Сто-о-оп…

— Пилипенко! Посмотри, что там…

Что еще подстерегает роту? И здесь, в лесу, может всякое произойти.

Пилипенко вернулся.

— Лесная сторожка, товарищ лейтенант. Пустая, — произнес в голос. И тише: — Как раз для привала.

Если уж Пилипенко намекнул на привал, значит, люди вконец выбились из сил.

— Все ко мне! — приказал Андрей. — Привал. Тебе, Пилипенко, и Саше придется побыть в охранении. Потом вас сменят.

— Ясно, — сказал Пилипенко.

— Есть! — голос Саши.

2

Андрей проснулся оттого, что и во сне услышал сухой и пряный запах сена, на котором лежал. А может быть, открыл глаза потому, что втянул в ноздри былинку и она щекотнула в носу. Может, оттого пробудился, что почувствовал рядом Марию, будто знал: и она не спит. Она не спала, она осторожно ворочалась, и сено шуршало под нею, как живое.

В приоткрытой двери сторожки зыбился слабый и холодный месячный свет, и Андрей угадывал в нем разметавшихся во сне бойцов. Слева от него, высвободив из-под пилотки волосы, тонко посвистывал носом Валерик. Подобрав колени, жадно и громко спал Вано. Уткнув голову в согнутый локоть, уснул Семен, худое, спокойное тело его дышало ровно и тихо. В углу темнела фигура прислонившегося к стене Полянцева, как обычно, он спал и не спал — ни храпа, ни дыхания. Во сне стонал Рябов, и стон был жалобный, какой-то детский. У самой двери примостился Данила, как бы преграждая собой вход в сторожку.

Андрей приподнялся, коротким движением подтянул брюки.

— Ты куда? — мягким заботливым голосом спросила Мария. И Андрей почувствовал ее руку.

— Не усну больше, — сказал он. — Проверю пойду охранение. Сменять ребят надо. А ты поспи.

— И я с тобой.

— Нет. Спи.

— Приказ?

— Просьба. Ты ж к роте не приписана, так?..

— А просьбу можно и не выполнять.

Она встала, обеими руками провела по юбке, стряхнула сено, машинально поправила косу, натянула берет на голову.

Андрей подождал Марию. Пошли рядом. Темнота поглощала звук шагов.

— Прохладно, — зябко повела Мария плечом.

— Как и положено в эту пору. Луна еще молодая, — поднял Андрей глаза вверх.

Саша стоял у сосны, шагах б тридцати — сорока от сторожки, он сначала услышал Андрея и Марию, потом увидел смутные их фигуры и растерянно двинулся навстречу.

— Саша.

— Я!

— Отправляйся отдыхать.

— Товарищ лейтенант, разрешите остаться, — попросил Саша, и в голосе слышалось взволнованное ожидание: вдруг откажет?..

— Отдыхать!

— Сашенька, миленький, — тронула его Мария за локоть, — вздремни пойди, Сашенька…

Саша потоптался, ничего не сказал и медленно, сутулясь, будто в чем-то виноват и чувствовал это, пошел в сторожку.

— Пилипенко! — Андрей повернул голову в другую сторону.

Пилипенко вышел из-за широкого полога ели.

— Пилипенко-о… — тягуче подтвердил он, что здесь.

— Автомат — сестре, а сам — спать. Времени в обрез. Скоро двинемся.

— Автомат трофейный, товарищ лейтенант. Покажу сестре, как да что.

— Сам покажу. Ступай.

Андрей и Мария шли осторожно, останавливаясь и прислушиваясь. Шагов пятьдесят вперед, шагов пятьдесят обратно. Обходили сторожку со всех сторон.

Мария подтягивала сползавший с плеча автомат. Автомат показался ей тяжелым. Она споткнулась обо что-то. Еще раз споткнулась.

— Тверже, тверже ступай, — сказал Андрей. — В наших обстоятельствах ноги должны быть ногами.

В темноте Мария не видела лица Андрея, но почувствовала, что он улыбался.

— Совсем, знаешь, спать не хочется, — с ноткой удивления проронила она.

— А мне всегда хочется, — подчеркнуто сказал Андрей. — Кажется, единственно, что не может надоесть, это — спать.

— Слишком утомляешься, — сочувственно, со вздохом произнесла Мария. Но ты редко выглядишь очень, очень усталым. Правда…

— У меня нет права на это. Одно дело отвечать за самого себя, другое дело — рота.

— Андрей. Жизнь несправедлива. Вот смотрю на тебя и думаю: нельзя же на такого молодого возложить столько. Ты старше меня на четыре года всего, а я не смогла б того, что ты…