Синие берега

— А не отвяжутся от нас немцы. — Мысль эта тревожила, не покидала Андрея.

В глазах острое желание, чтоб отвязались, и шаткая надежда: может, и будет так.

— А, Семен? Как думаешь, Семен? Тем, что погнались за Рябовым, за машиной, «амба». А вот мотоциклы, что от машины оторвались и — за нами! Он молчал, смотрел на Семена.

— Пропади они пропадом! Видел же, двинулись в обход рощи. А куда? В деревню? За подмогой?

— Если выследили нас, то… — удрученно повел Андрей головой.

— До темноты б дотянуть, — задумчиво произнес Семен. — И — в лес.

В окне над нагромождением крыш деревни виднелся тускневший в дальних сумерках лес.

— До темноты б… — подтвердил Андрей. — А пока подумаем о круговой обороне. Мало ли что. Сюда, в этот седьмой «Б», пулемет. Так? Пилипенко и… — подумал, — Тишку. Не подпускать к главному входу. Так? У самого входа — кого? Вано и Петруся Бульбу. Дальше — торцовые окна в концах коридора и черные ходы возле. Туда Данилу и Шишарева. Саше — окна на огород. Так. Сянский — на подноску боеприпасов. Мы с Валериком тоже в седьмой «Б». Много окон. И пулеметчикам страховка. Так? Ну и Роману Харитоновичу найдется дело. У него, как и у нас, выхода другого не будет, — обороняться.

— Мне, следовательно, второй этаж? — поднял Семен глаза кверху, как бы окидывая взглядом место, где придется действовать. — Оттуда хорошо будет видно, что в саду. Со мной кто ж? Остается — отделенный Поздняев? Человек он храбрый, сообразительный. Убедился я в этом деле у переправы. Значит, с отделенным?

— С ним.

Пилипенко вкатил в класс пулемет. Сноровисто пристроил его перед окном. Поставил цинковую коробку с патронами.

— Э! Мокрые-штаны! — Обернулся, поискал глазами Тишку-мокрые-штаны. Где еще цинки?

— Тащу. — Голос из коридора.

— Клади. Не чухайся, неси остальные.

Данила, подволакивая ногу, принес пышущий паром казан с вареной картошкой. Поставил на столик перед доской. И ломти хлеба на тарелке.

— Отнеси картошку и караульным, — сказал Андрей.

— А голуба уже понесла. Первым.

Ели кто стоя, кто сидя на партах.

Пришла Мария.

— И кипяток вот. Ну-ка, с парты, — локтем поддела Пилипенко. — Чайник поставлю.

Пилипенко послушно опустился на пол.

В дверях показался Роман Харитонович, держа на вытянутых руках глиняную миску, полную яблок.

— Угощайтесь. Урожай из школьного сада.

Он отошел в угол и молча наблюдал, с какой ненасытностью ели и пили изголодавшиеся, усталые люди.

Пилипенко усердно запихивал в рот последнюю картошку, с кожурой.

Всё!

— Располагайтесь, товарищи. — Роман Харитонович, кажется, собирался уходить. Но продолжал стоять, видно было, не хотелось уходить.

Потом, как-то виновато, вымолвил:

— Кроме двух подушек и одеяла, ничего не могу вам предложить.

— Обойдемся, Роман Харитонович, — благодарно улыбнулся Андрей. Фронтовики. Да и недолго нам. Стемнеет, и тронемся.

— Как угодно. — Роман Харитонович поправил заушники очков.

Он ушел.

Пилипенко, Тишка-мокрые-штаны и Валерик завалились в углах — спать. Андрей улегся на парту, свесив ноги. Голову положил на закинутые назад и сцепленные руки. Было неудобно, и раненое плечо ныло. Он повернулся, парта скрипнула. Поднялся, сбросил сапоги — ногам отдых, и тоже лег на полу. Он смежил веки, но сон не приходил. Трудные мысли одолевали его. Что-то должно произойти. Где-то, в чем-то ошибся он, не так сделал, как надо. Но в чем ошибся, что сделал не так, понять не мог. Он перебирал в памяти все, что было после перехода речки у мельницы, и ничто не вызывало сомнения. Тот грузовик, возможно. Возможно, тот грузовик на шоссе. Да, грузовик… Но и по-другому можно было влипнуть, — отводил он это предположение. «Не знаешь, где найдешь, где потеряешь». И что теперь думать об этом! Думать надо, как выбраться отсюда.

Он открыл глаза. Окна выходили на западную сторону, солнце еще стояло над садом, и когда между солнцем и садом проплывало облачко, в комнате на несколько минут становилось темно. Рассеянным взглядом обвел Андрей стены. «Просторный класс. Хорошо было школьникам. Свет, воздух…» Напротив, на стене, увидел карту области. На ней и эта местность. Правда, вся местность заключена в одном сантиметре. Зато много сантиметров показывали — что дальше. А дальше, знал он, был лес, тот, что за окнами. Как выбраться в этот лес? Вот о чем думать. Вот о чем думать.

Андрей услышал шаркающие шаги.

— Извините, — подошел Роман Харитонович. — Все же принес подушки и одеяло.

— Спасибо, спасибо, Роман Харитонович. Спасибо.

Подушки и одеяло Роман Харитонович положил на парту.

— Извините.

Андрей и не заметил, как тот вышел. Он расстелил на полу одеяло, прислонил к стене подушку. Взял другую подушку. Пилипенко сунуть ее? Валерику? Тише? Нет, будить не стоит, пусть спят. Он снова лег.