Синие ночи

Мы, на чьи проказы взрослые смотрели сквозь пальцы, сами став родителями, стараемся держать детей под присмотром, «на коротком поводке». Помню статью в «Нью-Йорк таймс», написанную Джудит Шапиро (в ту пору бывшую ректором Барнард-колледжа), в которой она советовала родителям больше доверять детям, не пытаться решать за них все вопросы студенческой жизни. Там фигурировал отец, который ушел с работы на год, чтобы помочь дочери подготовить и разослать вступительные документы в университеты и колледжи. Там фигурировала мать, которая отправилась вместе с дочерью на встречу с деканом обсуждать тему ее дипломной работы. И другая мать, которая потребовала (на том основании, что за обучение платит она), чтобы по окончании каждой сессии колледж направлял ей выписку из зачетной ведомости дочери.

«За тридцать пять тысяч долларов в год[48] вы вправе ожидать соответствующего сервиса», — сказал в интервью корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Тамаре Левин руководитель службы по работе с родителями Северо-Восточного университета в Бостоне. Служба создана исключительно для взаимодействия с родителями, которые буквально осаждают университетскую администрацию. Несколькими годами раньше г-жа Левин опубликовала статью о том, как в американских университетах все менее явным становится конфликт поколений. Тогда она проинтервьюировала не только представителей администрации, но и самих студентов, и одна юная особа из Университета Джорджа Вашингтона призналась, что разговаривает с родителями по мобильному более трех тысяч минут в месяц. Похоже, родители заменяли ей все источники информации. «Когда мне надо, я звоню папе и спрашиваю: „Что там с курдами происходит?“ Проще же, чем где-то искать. Он кучу всего знает. Можно не перепроверять». Другая юная особа из Университета Джорджа Вашингтона и вовсе растерялась, когда у нее спросили, не слишком ли она злоупотребляет родительской любовью. «На то они и родители, — сказала юная особа № 2, — чтобы нам помогать. Это практически их работа».

Мы убеждаем себя (и чем дальше, тем больше), что детям жизненно необходима наша поддержка. Держим руку на пульсе. (В смысле палец на кнопке мобильника — быстрый вызов их номера.) Проводим ревизию по скайпу. Отслеживаем перемещения. Требуем отвечать на каждый звонок, докладывать о малейших изменениях в планах. Свято верим, будто любая встреча без нашего ведома или присмотра грозит им невиданными опасностями. Оправдываем свое беспокойство терроризмом, твердим тревожно: «Не те теперь времена!», «Разве с нашим детством сравнить?», «То, что нам было можно, сейчас нельзя!»

Однако опасности подстерегали детей всегда.

Спросите у тех, чье детство пришлось на якобы счастливейшее десятилетие, названное уже в те годы «бумом послевоенного процветания». Новые автомобили. Новые электроприборы. Женщины в туфлях на высоких каблуках и нарядных передниках извлекают противни с печеньем из электропечей, сияющих темно-зеленой, золотой, горчичной, коричневой или желтовато-красной эмалью — цвета осени, вошедшие тогда в моду. Куда уж, казалось бы, безопаснее. А вы спросите у девочки, наткнувшейся среди этого буйства красок на черно-белые снимки из Хиросимы и Нагасаки; спросите у девочки, увидевшей снимки из немецких концлагерей.

«Мне надо про это знать».

Так сказала Кинтана, когда я однажды застала ее над альбомом фотографий из журнала «Лайф». Где она его раздобыла? Мы тогда еще жили в Малибу. Она сидела на своей кровати, укрывшись с головой покрывалом, потрясенная, судорожно сжимая в руке карманный фонарик.

Помню льняные занавески в бело-синюю клетку на окнах ее комнаты.

Помню, как они колыхались, когда она протягивала мне раскрытую книгу.

Разворот с фотографией Маргарет Бурк-Уайт[49] из журнала «Лайф»: печи Бухенвальда.

Вот про что ей надо было знать.

Или спросите у девочки, которая чуть ли не весь 1946 год не смыкала по ночам глаз из страха повторить судьбу шестилетней Сьюзан Дегнан, похищенной 17 января того года из собственной спальни в Чикаго, расчлененной в раковине и по частям выброшенной в сточную канализацию на окраине города. Через шесть месяцев после исчезновения Сьюзан Дегнан был арестован и приговорен к пожизненному заключению семнадцатилетний второкурсник Чикагского университета Уильям Хайренс.