Синий камень

Обе девочки постоянно перед выходом из дому приказывали Николке и друг другу одеться потеплее. В сущности, они повторяли за матерью, хотя и знали, зачем это нужно, но всё же просто повторяли – по привычке. Так у Тамары постепенно складывалась привычка вести себя как взрослая. Хотя иногда она всё же ругала взрослых и не хотела становиться похожей на них. Иногда даже делала детские глупости. А однажды даже спросила: «Кто такой взрослый?» и «Взрослая ли я сама?», что обыкновенно свидетельствует о глубокой зрелости человеческой души.

Улица пахла обсевшей пылью. Дети вышли из ограды и заперли калитку. Манька поначалу замешкалась, и Николке приходилось тянуть её за серую веревку на шее. Мальчик пару раз чуть не поскользнулся на мокрой земле, пока упирался всем телом, дабы сдвинуть с места корову. Потом, однако, Манька всё же решила идти сама без капризов.

Шли по широкой покрытой ухабами дороге. С краю виднелось несколько хат и покосившийся частокол, а впереди было широкое поле, напоминающее скатерть на праздничном столе. В лицо ударила холодная весенняя свежесть, какая царит на просторе; и небо будто стало ярче, неизъяснимо роднее сделалось оно.

Несколько дальше по дороге брели два мальчика. У одного из них в руках была веревка, на которой покорно шла коза. Николка, увидев их, взвизгнул и бросился бежать вдогонку. Догнав друзей, он фамильярно хлопнул одного по плечу и залихватски пожал ему руку.

То были два брата: Сашка и Федька. Сашка был старший и имел уже полных одиннадцать лет от роду, Федьке же было всего семь, хотя выглядел он младше.

– А вы куда? – спрашивала Нина, подбежав вслед за Николкой.

Саша смутился, проведя по взъерошенной копне волос. – Мы Машку пасти. – Неловко ответил он.

– Здорово! Мы тоже на опушку. Вместе веселее.

Сашка хотел что-то сказать, но тут подошла Тамара и он только громко вздохнул. Федька непонимающе посмотрел на брата снизу-вверх. Что-то в нём его удивляло.

–Здравствуйте, мальчики, – мягко сказала Тамара, а затем повелительно и твёрдо обратилась к Николке, – ты чего корову бросил и понёсся? Бери верёвку и веди. Ты мужчина или кто?

– Да чего с ней сделается? – возмутился Николка, – Идёт и идёт. Никуда не убежит, да и красть некому.

Но сестра так посмотрела на него, что тот подскочил к Маньке и взял верёвку.

По сёлам и деревням России коровы и козы могут гулять чуть-ли не самостоятельно. Но то было раннее послевоенное время. Люди ещё помнили ужасный голод, а кто-то до сих пор его испытывал. Посему скотину, кормящую семью, берегли изрядно.

– Идёмте, – крикнула Нина и вприпрыжку поскакала вперёд.

И все вместе они двинулись дальше, поднимая густую пыль. Они о чём-то заговорили, неторопливо двигая ногами. Тамара ступала мягко, почти на носочках. Её лёгкие сапожки, выглядывающие из под длинной юбки, казались слишком тонкими для этого времени года. Нина прыгала и вертелась, смотря куда-то вдаль, где заканчивалось поле, и начинался лес. На её сапоги налипла грязь, но ей было всё равно. Сапоги на Николке были велики настолько, что при шаге могли сложиться пополам, но это ни колько не мешало ему проворно прыгать по ямам и бегать из стороны в сторону. Курточка же была малая, но аккуратно сшитая. Даже несколько украшенная заботливой материнской рукой.

Два брата были одеты одинаково, потому опишем младшего. На Федьке была лёгкая фуфайка без единой пуговицы, которая подпоясывалась солдатским ремнём. Зато сапоги были не так велики, как у Николки, имея вполне пристойный размер и вид, потому как достались ему от старшего брата, а тому также от старшего. Собственно, поэтому родители и не поскупились взять детские сапожки, ведь знали, что у них ещё два малыша. А Николка в семье был единственный мальчик, поэтому донашивал за отцом.

– Чего вы здесь? Николка бы сам с коровой справился, – вопрошал маленький Федька.

– Всем вместе надо держаться, чтобы не пропасть, – отвечала Тамара.

– Да я за ними приглядываю, чтоб не баловали, – ухмылялся Николка, дёргая за верёвку, чтобы Манька быстрее шевелила копытами.

– Ну да! – смеялся Федька, – то-то Тамарка тебе приказывает.

– Молчи, мелочь… ничего ты не понимаешь!

– Сам ты мелочь… – глаза Федьки вспыхнули, – мной хотя бы девчонка не мыкает.

– А мной, что по-твоему… – Николка резко развернулся и нахмурился.

– Обабился ты, Николка, – едко перебил Федька, сверкая крохотными глазками, словно угольками.

Тут Николка бросил верёвку и побежал на Федьку, но тот быстро среагировал, пустившись наутёк. Сделали пару кружков, посмеялись и вернулись.

Уже вышли из деревни, которая осталась немного позади. Теперь поднимались на пригорок, откуда можно было увидеть все дома. Звонкие детские голоса слетали с возвышенности и бежали по дворам, заставляя собак принюхиваться и поднимать уши. Несколько стариков, живших в домах у самого пригорка, посмотрели на дорогу, узнав голоса.

– Это Тарасенки сорванцы, – условились меж собой.