Синий конверт

И Берг, удивляясь себе, абсолютно спокойно, с достоинством настоящего мужчины сел за стол и вкратце изложил все, что успел узнать о Гершуни и времени его появления. Более того, его не мутило, голова приобрела ясность, речь — ранее не виданную логичность, а взор — твердость и мужество.

— Отлично! — подвел итог Путиловский и прозвонил брегетом. — Кстати, через час поезд на Гельсингфорс. Вы бы не хотели лично просмотреть пассажиров? Сегодня, я вижу, для вас удачный день.

— Да! — скромно обронил Берг. — Кое-что удалось!

* * *

Филеры, чтобы не простыть, каждые полчаса менялись местами: один уходил на лестницу этажом выше квартиры Жерар-Марон, а второй ходил по улице. Поэтому, когда Крафт прошел вначале в одну сторону, а через двадцать минут в другую, его не заметили как повторяющееся лицо и не сделали пометки: «Молодой блондин. 25 лет. Усы, рост выше среднего».

Ровно в назначенное время к подъезду подкатила карета, и Сипягин, прикрыв лицо воротником, скользнул внутрь. Лошади тут же рванули, и карета исчезла за поворотом.

Крафт, изображая из себя случайного зеваку, неторопливо двинулся в обратную сторону. Филеров он тоже не приметил, потому что они успели поменяться местами. Не знал он ничего и о только что произошедшей сцене: когда Сипягин вышел из квартиры, филер не успел подняться вверх по лестнице и совершенно автоматически встал перед своим главным начальником во фрунт, чем выдал себя с головой. Однако храбро сказал все, что ему велел говорить Медянников.

Взбешенный двумя чрезвычайно неприятными событиями — старушками в окне и слежкой, Сипягин чертом ринулся в карету, чтобы по приезду в министерство задать всем, а главное Ратаеву, такой нагоняй, что небо с овчинку покажется! Он им не мальчик, за которым нужен глаз да глаз!

Честно говоря, ничто не мешало Крафту в эти тридцать с небольшим секунд приблизиться к карете на прицельное расстояние, разрядить револьвер в крупную фигуру разъяренного министра и скрыться в темноте дворов. Револьвер лежал за пазухой, а стрелок он был изрядный.

Однако такая мысль даже не посетила его голову. Павел с юных лет был одержим идеей всемирного порядка и дисциплины: одни должны готовить оружие, вторые — исполнителя, а уж исполнитель должен принести себя и врага в жертву. Иначе все пойдет неправильным путем и сломается.

К тому же Крафт боялся боли и лишений и не мог себе даже представить собственное заключение в тюрьме. Тем более допросы, на которых его могли избить и поранить. Поэтому он отметил в голове время прибытия и убытия Сипягина, наличие посторонних на улице, освещение, состояние мостовой и присутствие дворников в соседних дворах.

После чего удалился в нанятую квартиру. Послезавтра должны были приехать Гершуни и Балмашев. Они обнашивали форму и готовили последнюю редакцию прощального письма ко всем здоровым российским силам. Сипягин будет здесь на следующий день после приезда Балмашева, но в такой день он приезжает утром, потому что в два часа обязательное присутствие на заседании кабинета министров.

По дороге домой Крафт купил в продуктовой лавке фунт изюму и пряники. Он обожал сладенькое и все время что-то жевал. Завтра свободный день и можно будет сходить в иллюзион. Кроме оружия, ему еще очень нравились туманные картины, которым Крафт предвещал большое будущее. Он даже мечтал стать оператором, носить везде деревянный ящик на трехногом штативе и крутить ручку, припав глазом к окуляру.

Райская жизнь! После победы революции он обязательно этим займется.

* * *

Путиловский быстро довез Берга до вокзала. По пути поручик сладко спал, положив голову на плечо начальника.

«Устал, бедолага», — ласково подумал Путиловский, но по прибытии на вокзал спящего не пожалел, безжалостно разбудил и выгнал на холод, пожелав счастливой охоты.

Войдя внутрь Финляндского вокзала, Берг потянулся всем телом, откровенно зевнул и осмотрелся с видом светского льва на балу для дебютанток.

Старший филер под видом носильщика подошел к нему и тихо сообщил, что подозреваемых супругов Бибергаль пока никто не наблюдал, но основной поток пассажиров на поезд еще не проходил. Этого было достаточно, чтобы успокоиться и пройтись гоголем по главной зале.

Прохаживаясь с независимым видом, Берг с радостью отметил совсем иную реакцию на себя самое. До сегодняшнего дня девицы и молодые дамочки не сильно отягощали себя рассматриванием совсем не дурной фигуры поручика, чем огорчали его до печальности. А сейчас все перевернулось! Две или даже три просто в упор обозрели его как диковинное животное с ног до головы, а еще одна призывно улыбнулась и состроила классические глазки — в угол, на нос, на предмет! Это указывало на революционную перемену участи в отношениях с женщинами.