Синий конверт

Пройдя в буфет и отметив сегодняшний любовный успех большой рюмкой водки и волованом с икрой, Берг ожил окончательно и приступил к заключительной фазе операции — поимке подлого Генриха. То, что Генрих и Амалия не пройдут мимо, было аксиомой, то есть не требовало доказательств, и поэтому Берг занял самую удобную выжидательную позицию у дверей, выходящих на перрон. Туда, как горная речка в ущелье, стекался весь пока еще редкий поток пассажиров.

Для маскировки Иван Карлович вставил в глаз монокль, отчего его лицо приобрело чрезвычайно скептическое выражение. Этот маневр придумали они вдвоем с Медянниковым, ища минимальные средства коренного преображения рядовой Берговой внешности. Мать родная и та прошла бы мимо Ванечки, не признав его в насмешливом господинчике.

Монокль позволил ему беспардонно рассматривать подходящие пары. На одиноких мужчин Берг не обращал никакого внимания. Рюмка водки приятно согрела внутренности и придала мыслям решительность в достижении намеченной цели.

Хорошо известно, что сильное желание способно реализовываться гораздо чаще, нежели слабое. А Бергу так хотелось вернуть свой любимый, до царапинок знакомый револьвер! Не говоря о том, что еще более сильно ему хотелось холодно взглянуть в глаза обманщицы.

Опознание затруднял тот факт, что многие дамы носили чрезвычайно плотные вуали, так что приходилось вглядываться, а проклятый монокль только смазывал всю картину. Но его величество случай на стороне сильных: не прошло и пары минут, как сердце Берга внезапно дало сбой. В нескольких шагах от него стояла Амалия!

Берг даже зажмурился на секунду, но когда открыл глаза, все сомнения исчезли, как воск пред лицом огня. Амалия прятала свои рыбьи глазки за практически непрозрачной вуалью, однако челюсть Берг признал безошибочно. Рядом с ней вился ужом плотный господин с чрезвычайно противным лицом, по-видимому тот самый кузен Генрих.

Берг глубоко вздохнул, приводя спертое дыхание в норму, и двинулся навстречу судьбе. По дороге он прошел сквозь нескольких пассажиров, сметая все и всех, не ощущая толчков и не слыша оскорбительных намеков в свой адрес. Лицо его застыло в презрительной гримасе и должно было внушать ужас.

Приблизившись к Амалии, стоявшей боком к траектории Бергова движения, Иван Карлович быстрым и изящным движением руки сдернул вуаль вместе со шляпкой и париком с головы аферистки, пустившей по миру своих бедных муттер и фатера. И застыл, как жена Лота, обращенная в соляной столп… Это была не Амалия!!

То есть челюсть была точь-в-точь как у Амалии, но выше все было иным, еще более гнусным, нежели у аферистки. Все здание будущей достойной мужской жизни, выстроенное Бергом за прошедший день, рухнуло в мгновение. Он увидел себя со стороны: жалкий, одинокий, трусливый, глупый, полупьяный субъект с замашками парвеню и фатовским моноклем… Так ему и надо!

Истошный вопль скальпированной лысеющей дамы огласил своды величественного зала. Все взгляды пассажиров и провожающих внезапно обратились на Берга. Он стоял, понурив голову, а вокруг него плясал, багровея от злости, плотный господин с противным лицом и визжал не менее противным голосом на весь вокзал:

— Что вы себе позволяете, милостивый государь?! Щенок! Молокосос! Да я вас! Жандарм! Полиция! Грабят!

Уже бежали со всех сторон, придерживая сабли, дежурные городовые. Уже вокруг скандала собралась толпа сочувствующих и галдящих зевак, уже чьи-то две услужливые руки вцепились в воротник и рукав пальто Берга… Весь вид страдальца только убеждал окружающих в правоте противного господина, продолжавшего позорить без пяти минут отставного поручика:

— Да он пьян! Подлец! Негодяй! Держите меня, я убью его!

Теперь уже четыре руки крепко держали несчастного, так что он даже не мог выдернуть револьвер и застрелиться, чтобы кровью смыть позор. Монокль вылетел из глаза, упал на пол и превратился под ногой зеваки справа в стеклянное крошево.

Подняв взор к небу, Берг готов был взмолиться, чтобы только пропало это дьявольское наваждение, но краем глаза заметил изумленное лицо, чье выражение резко контрастировало с окружающим Берга общественным презрением. Он с трудом (проклятый воротник!) поворотил голову — то была Амалия безо всякой вуали! Она стремительно уходила в дверь, ведущую к поезду.

Спокойствие снизошло на Бергову душу, он вновь превратился в настоящего хладнокровного мужчину, способного просчитывать ходы своих противников на несколько шагов вперед. А превратившись, он начал активно действовать соответствующим образом.

Первый короткий удар левой коленкой он нанес в пах беснующегося противного господина, отчего в вокзале стало удивительно тихо. Затем одним движением правого локтя Берг отворил в носу левого зеваки кровяной фонтанчик, после чего тот потерял всякий интерес к руке Берга и занялся исследованием внезапно открывшегося месторождения теплой красной жидкости.