Синий туман

Я же в это время ерзаю на сиденье, устраиваясь поудобнее, и как «истинная леди» чуть не сваливаюсь кулем под стул. Кок оборачивается, и я торопливо натягиваю на лицо улыбку.

— Уютно тут у вас, — делаю вид, что все это время осматривалась.

Чистота вокруг и правда невероятная: и посуда, и шкафы, и все рабочие поверхности натерты до блеска.

— Стараемся. — Кули приосанивается. — Кто, если не мы?

— Если не мы, то не мы, — вспоминаю старую шутку, и мы оба смеемся.

Отлично, есть контакт!

А через минуту передо мной на столешнице оказывается большая чашка любимого капучино. С сердечком из пенки! Вот в кого надо было влюбляться Марле — и напоит, и накормит, и доброе слово скажет, и сердечко нарисует. Не мужчина — мечта.

— М-м… — Сделав глоток, даже закатываю глаза от удовольствия. — Напиток богов.

Кок польщенно крякает.

— А у вас правда нет голубой банданы?

— Отчего же? — Пожимает плечами. — Есть, конечно.

И мы снова дружно смеемся.

* * *

— Девонька, я тебе так скажу, гений, не гений… Талантливый он мальчишка с детства, этого не отнять. А все эти ярлыки…

Кок нарезает овощи вручную огромным кухонным ножом и вещает мне о моем кумире, а я, выдув уже две порции кофе, теперь сижу, подперев голову кулаком, и самозабвенно слушаю.

— А правда, что в юности он любил мастерить бомбы и однажды взорвал чердак?

— Тю! Чердак — скажешь тоже. Весь второй этаж снес. Мелкий паршивец.

А у самого улыбка до ушей и румяные щеки-яблоки. Так рассказывают только о любимых внуках или о ком-то очень близком. Вот это я удачно зашла.

— А правда, что Миранда Морган ему не мать?

Нож, которым пожилой мужчина только что монотонно строгал стручковую фасоль, с силой вонзается острием в дощечку.

— Кто тебе такое сказал?

Во взгляде и голосе столько негодования, что невольно отшатываюсь.

— Ну так… — Пожимаю плечом. — Писали где-то…

— Писа-а-али, — передразнивает Кули, выдергивая свое орудие труда из пробитой насквозь доски. — Мать она ему, и все тут. Мало ли, кто родил, важно — кто вырастил. — Приподнимает вверх пухлый указательный палец, подчеркивая значимость сказанного. — Кстати. — Снова принимается за шинкование. — Морган тоже не умела готовить. — Бросает на меня взгляд. — А потом ничего, для сына-то научилась.

— Что значит «тоже»? — возмущаюсь на автомате. У меня что, на лбу написано, что бутерброд — предел моих кулинарных навыков? А потом до меня доходит: — Морган? Вы учили готовить Миранду Морган?!..

Подскакиваю от возбуждения, привставая с сиденья, а в следующее мгновение мой ботинок соскальзывает с тонкой поперечной планки, и я кубарем падаю на пол.

Затылок больно бьется о плитку. Искры из глаз.

— Дерьмо-о-о… — шиплю в ожидании, когда потолок перестанет кружиться.

— Девонька, да Малыш-то не приврал. — Надо мной склоняется румяное лицо со сползшей до самых бровей желтой банданой — видимо, ее хозяин очень быстро бежал вокруг стойки, чтобы проверить, не убилась ли я часом. — Ты прямо стихийное бедствие.

— Сам он… стихийный… — ворчу, вздергивая свое тело вверх не иначе как одной силой воли. Кое-как принимаю сидячее положение и с досадой потираю затылок. Похоже, новая шишка в моей коллекции — блеск!

— Вставай, бедовая, — вздыхает кок и протягивает ладонь.

Хватаюсь.

Глава 58

Миранда Морган — это не просто приемная мать моего кумира, Александра Тайлера (да-да, Александра Тайлера-младшего, я помню). Она героиня Карамеданской войны и бог в области пилотирования: статистика утверждает, что все лучшие пилоты современности обучались мастерству именно у нее. Она — живая легенда и просто невероятная женщина. Да что там, Миранда Морган — буквально символ женской силы и независимости.

И она — готовит?! Да я буду не я, если тоже хотя бы не прикоснусь к прекрасному.

— Вы уверены, что нельзя воспользоваться комбайном? — тем не менее ворчу, нарезая… — Кстати, а что это?

— Обычный лук.

…нарезая зеленый лук здоровенным кухонным тесаком. В моих руках он смотрится еще больше и страшнее, чем есть.

— А вручную всегда вкуснее. Потому что от сердца, — продолжает проповедовать мой гуру.

— От сердца и почек, — бормочу себе под нос, но так, чтобы кок не услышал и не обиделся.

С ума сойти: меня учит тот же человек, который обучал Миранду Морган. Улет!

— А можно я сниму видео? Коротенькое, честное слово.

— Можно.

Ну все, я в нирване. Карла подавится своими претензиями, когда узнает, с кем я познакомилась и какие истории выведала.

* * *

В итоге, ко времени ужина мы с Кули успеваем наготовить столько всяких вкусностей, что я трижды истекла слюной. Как ЭТО может выходить из-под рук человеческих? Нет, он, без шуток, волшебник.

А я подмастерье волшебника — йеху!

— Ну а сейчас, дорогие подписчики, нам с моим гуру пора вынимать пирог из духовки. А вы — не завидуйте, а попробуйте повторить. Ведь теперь у вас есть рецепт. Всех люблю, ваша Кайя, — завершаю свой мини-репортаж и с чувством выполненного долга обрываю запись.

— Девонька, да ты маньяк, — комментирует мои действия Кули.

Фыркаю и гордо задираю нос.

— Я — Пиранья!

Пожилой мужчина хмурится.

— Это значит «акула пера» или «стерва»?