Синий жасмин

- Такие доводы меня не трогают. - Рука похитителя легла ей на плечо, и Лорна ощутила это прикосновение сквозь тонкую ткань рубашки. - Какое отношение может иметь честь к чувству мужчины к женщине? - Он рассмеялся и, склонив голову, поцеловал ее прямо в ямочку на шее. - Как колотится у тебя сердце. Ты боишься меня?

- Я тебя ненавижу! - Поцелуи этот был нежен, и все-таки ее обожгло, словно пламенем, словно он поставил на ней несмываемое клеймо. - Ты - подлец!

- А ты - просто восхитительна! - В объятиях этого человека девушка сгибалась, словно цветочек под безжалостным ветром. - Твои белокурые волосы похожи на золотое солнце пустыни, глаза - синие, как жасмин, а кожа светла, как пустынный рассвет. Я хочу тебя, мой сине-золотой цветок, и предпочитаю брать, нежели давать.

- Неужели ты хочешь сказать?.. - Слова замерли у нее на губах, и только в глазах осталась мольба.

- Ты прекрасно понимаешь каждое мое слово. - Похититель тихо засмеялся. Женщины живут инстинктами, и твой инстинкт должен подсказать, зачем я принес тебя в свой шатер.

Он погладил ее волосы, ласково провел пальцами по горлу, но едва она стала сопротивляться и попыталась вырваться, сгреб девушку и прижал к себе с такой устрашающей силой, что едва не сломал ей спину.

- Красота и дерзость, - улыбнулся мужчина, совершенно не обращая внимания на то, что ей больно. - Маленькая тигрица, которую еще никто не пытался приручить. Tres bien <Очень/>(фр.).>, сначала - сопротивление, а потом поцелуй.

С этими словами он выпустил ее и резко повернулся на каблуках. Когда занавеска шатра опустилась за ним, Лорна в полном изнеможений упала на диван и закрыла лицо руками. Она дрожала с головы до ног, но не плакала: не умела облегчать душу слезами. Да и что толку оплакивать свою несчастную участь; девушка хорошо понимала, что оказалась в руках человека, живущего по своим собственным законам и совершенно безжалостного.., безжалостного и красивого какой-то необычной, несвойственной мужчинам Востока красотой.

Ужаснее всего, что Лорна сама навлекла на себя эту беду, когда в дерзости своей пренебрегла советом Родни Гранта - не ездить в пустыню одной. Предупреждал ее и старик-гадальщик, который узрел в песке грозящую ей опасность, да только она, не желая подчиняться никому да еще по своей неугомонности и своенравию, позволила этому песчаному волшебству завлечь себя.

Нервы у девушки были до того напряжены, что она вздрогнула, когда в шатер кто-то тихо вошел. Бледная, ни кровинки в лице, диким взглядом смотрела она на слугу в белоснежном тюрбане. Тот коснулся руками лба, глаз и губ, давая понять, что находится в полном ее распоряжении и готов служить ей.

- Сейчас принесут воды, чтобы лелла могла искупаться, - произнес слуга на прекрасном французском, - а также другую одежду. Потом хозяин поужинает со своей.., гостьей.

Эта легкая, но такая многозначительная заминка вызвала румянец на бледных щеках Лорны. Она вскочила на ноги и быстро заговорила:

- Я должна вырваться отсюда! Если ты дашь мне лошадь, я щедро награжу тебя...

- Деньги для меня ничего не значат, мадам. - Слуга отвернулся от нее. Хозяин в наказание убьет меня!

С поклоном он удалился из шатра, а Лорна с ужасом поняла, что вряд ли в лагере найдется хоть единая душа, которая осмелилась бы вызвать неудовольствие шейха.

Она прижала руку к горлу, все еще чувствуя его поцелуй. Воспоминание об этом поцелуе, свежее, жгучее, заставило ее вскочить на ноги и броситься к бисерной занавеске и дальше, в следующее помещение шатра - в гарем...

Там, оглядевшись, Лорна увидела низкую оттоманку, накрытую покрывалом из золотистого шелка с вышитыми цветами синего жасмина. Рядом на инкрустированном столике стояла лампа, около которой и лежали портсигар и медная спичечница. Девушка провела кончиком языка по пересохшим губам. Ее взбудораженные нервы необходимо было чем-то успокоить, поэтому, отбросив мысль о том, что эти сигареты наверняка принадлежат ему, она уселась с ногами на постель и достала одну.

Сигареты были турецкие, но Лорна не обратила на это внимания, - ей уж очень хотелось курить. Чиркнув спичкой, она поднесла ее к сигарете. Первая затяжка была чуть резковатой, но дальше пошло лучше. Девушка сидела на постели в роскошно украшенном гареме своего похитителя, утомленная, но напряженно прислушивающаяся к любому звуку, любому шороху.

Помещение, как и его хозяин - шейх - сияло чистотой. На роскошных занавесках и огромных подушках не было ни пятнышка, а в ногах оттоманки лежали черный шелковый халат и пижама, в тон друг другу.

Сердце Лорны сильно забилось. Нервно вздрогнув, она отвернулась от этих ночных одежд мужчины. Интимность этого помещения поразило ее в самое сердце, словно острый нож. Здесь он спал, а вечером отдыхал, читая книги на французском, которые находились тут же, у постели в шкафу.

Она затушила сигарету, и тут каждая клеточка в ней замерла в нервном ожидании: бисерная занавеска отдернулась, и появилась молодая женщина под вуалью.