Синий зонт

Появился гонец из штаба – наша группа идет в сопровождении морского десанта далеко в тыл врага. Десантная посудина с откидным верхом загружена под завязку: танк, две машины с боеприпасами и топливом, бойцы, медсестры – кто где, не разобрать. Да нам это и ни к чему, мы только сопровождаем. Просто морская прогулка. Вышли с наступлением темноты, конец октября, кутаемся в бушлаты, жмемся друг к другу. До места высадки остается миль пять. Времени час или два ночи. Поднимается волна. А у нас ЧП – накрылся один из двух двигателей. На одном никуда не уйти. Капитан докладывает о сложившейся ситуации. Из штаба команда: с рассветом придет катер за десантом. Нормально, думаю, прогулялись.

Утро. Нас кидает уже не на шутку, тошнит и мутит всех. Удары волн становятся все сильнее и после очередного удара у посудины отрывается нос. Танк и машины наполовину затоплены.

В конце концов появляется катер, происходит погрузка десанта и он уходит на север. Что нам оставалось делать? Сидели под дождем и смотрели на все четыре стороны. Я уже собирался спуститься в каюту, как на капитанском мостике появился командир кабардинцев. Он с пятью своими бойцами решил остаться с нами. А глубоко в душе прозвенел второй звонок. Горячо, очень горячо. Спустился вниз, прилег, стало легче, и я уснул.

Подпрыгнул, точнее, подлетел, с ребятами от воя сирены «боевая тревога». Вот мы уже на палубе, занимаем места у пулеметов. Я стою за танком и просто держусь правой рукой за трос. Левая рука была ранена в Приднестровье – перебиты сухожилия на пальцах. С операцией на руке все никак не срасталось, вот и воевал вторую войну одной рукой, как-то наловчился.

Со стороны гор появились две цели, «Сушки» грузинских ВВС. В небе раздался жуткий треск – самолеты переведены в боевой режим, и через пару секунд в нас полетели две ракеты. Волна подняла нас, и ракеты прошли под судном. «Сушки» на бреющем полете в метрах пятидесяти от нас. Отделяются и летят в нас две авиабомбы. Волна опускает нашу посудину, и бомбы уходят на глубину в четырех метрах от борта. Где-то глубоко раздаются два взрыва и над водой появляются два тонких черных столба дыма высотой с трехэтажный дом. Самолеты уходят на второй круг. Скорость очень большая, соответственно они делают большой многокилометровый вираж. Второй заход со стороны гор. Картина повторяется. Пуск ракет – волна нас поднимает. Следом отделяются две бомбы – волна нас опускает. Сказать, что мы стояли на палубе зелеными, значит не сказать ничего. Мы стояли стеклянными, прозрачными. Сколько мне тогда было? Двадцать четыре с хвостиком, остальные ребята примерно ровесники. Пилоты делают вираж еще больше, с целью зайти на нас со стороны моря. Видимо, решили сделать последнюю, третью попытку и возвращаться домой. Вот и все – конец кино, гореть в солярке не хотелось, быть разорванным на атомы тоже. Поэтому я решил спуститься в каюту и при попадании ракет в судно надавить на спусковой крючок автомата. Не успел толком присесть, как в проеме появился наш боец и буквально вытащил меня на палубу. С запада под тоннами туч приближались две точки. Не знаю, что со мной произошло, но в голове всплыл детский грозненский анекдот и я что есть мочи заорал: «Абдулла, поджигай! – Не могу. – Почему? – Ибрагим спички обоссал».

Первым захохотал снайпер нашей группы, дальше смех перекинулся на всех. Я повернулся к командиру кабардинцев: «Ибрагим, это старый детский анекдот, не обижайся». В этот момент нас словно осветил мощный прожектор. На северо-западе в тучах образовалась огромная дыра, в которую светило солнце. В следующее мгновение в эту дыру влетели две точки. «Наши!» – заорали все. Грузины взяли резко вправо и нырнули в тучи. Началась погоня. Тут я понимаю, что только темнота спасет нас. Из последних сил, заглушая шторм, я проорал:

«Солнце… твою мать, садись!» То, что произошло дальше, повергло всех, в том числе и меня, в шок – солнце рухнуло в море. Мрак. Вскоре появился буксир, и с третьей попытки им удалось добросить до нас канат.

– Как нашли нас? – крикнул капитан.

– По черным столбам, – ответили с буксира.

Как дошли до Пицунды, не помню. Помню немного: слабоосвещенная комната, в рот вливают стакан спирта, раздевают, делают массаж, одевают и сажают за стол. Спирт не действует. В руки суют какую-то красивую бумагу, но глаза отказывают и буквы расплываются. Бумагу берет в руки какой-то очень важный чин, но то ли спирт подействовал, то ли усталость… Спасибо каким-то родителям, за что, от кого?

– Это похоронка на тебя, – улыбнулся чин.

Зато сколько хороших слов о себе услышал. А что же Ибрагим? Где-то примерно через час от него пришел посол и пригласил меня одного к его столу. За столом сидит Ибрагим, а вдоль стены близкий круг своего командира – бравые парни, которых не было с нами. Он ждал от меня традиционного вступления. Я сел за стол молча, и наши взгляды встретились. «Ну что, Ибрагимушка, так кто из нас будущий наместник Кавказа?» – молча смеялся я. Чокнулся молча, выпил чачу до дна, сказал «спасибо» и ушел. Больше наши пути на войне не пересекались.