Синий зонт

Вологодский сказ о том,
как художник Альберт попал на
ярмарку в Харовск.

– Купи камчатского бобра!

Иначе подложу.
Все больше от него Добра
Я щедро отслужу.
(Купил):
– Я жизнью жил и не тужил.
Я «жи» и «ши» писал, как мог.
Я ел, как мог, качался в поле.
Но врут, что пел:
«Жынюсь на Оле» в ля-миноре!
(Блабуду) – ду у горы Фудзияма

Глава четвертая Он стоит у окна

Не было шести. Он стоял у окна и смотрел на раскисший Бремен. Город не встретил его этой ночью. Раздавленный небесным свинцом, он вымучивал сны, он видел себя высоким и стройным, озаренным солнцем и смехом женщин…

Утро. Они встречали его у ворот тюрьмы, все. Полтора года за нападение на полицейского. С того дождливого утра прошло много лет. Полтора года за нападение на полицейского…

Они стояли, как сестры, стояли молча и не замечали, как ненавидят друг друга. Одна была с цветами. Лица не вспомнить, но, кажется, Хелен. Он никогда не помнил ее лица, только черное платье с ниткой жемчуга. Духи? Она не пахла. С цветами Хелен. Хелен фон Кравиц, аристократка, красавица, хозяйка антикварного салона на Фридрихштрассе. Старый друг Хелен, скупившая две трети его картин, сделавшая его богатым и свободным. Хелен, платившая ему пятьсот марок за ночь…

5.37. Бремен не встретил его. Берлин не проводил. Любимый ночной Западный Берлин не заметил его бегства, проиграл его в рулетку, пропил в дешевом борделе, Берлин проколол его в вену. Еще три часа и все изменится. Конечно же, Хелен первая обнаружит его пропажу, первая бросится к телефону и они опять станут сестрами. Они перевернут полицейские участки, больницы, морги. Они устроят красивое шоу.

Часы показывали без четверти шесть. Маленькая комната. Чемодан и этюдник брошены на кровать. Сырость и полумрак. В Бремене дождь.

Весной он записался в фольксштурм. Их рота стояла на Лейпцигштрассе, и он успел подбить два танка. Потом был плен. Потом….

5.52. Ему показалось, что дождь усиливается, дом напротив растаял, в руке щелкнула зажигалка. Полумрак.

Они стояли, как сестры. Кто был еще? Лицо с родинкой на щеке, прямые белые волосы… Рита, журналистка из «Шпигель». Огонек сигареты отразился в окне. Еще левее фрау Шиманн, организатор той выставки, на которую он пришел во взятом у Марека за пятьдесят марок костюме. Он уходил знаменитым, его несли… Это потом он набил морду Мареку, то ли поляку, то ли еврею, и порвал его костюм. Марек умер десять лет назад, и на его могилу приходил только он, с букетом хризантем… Здесь похоронен Марек Лебовски.

Фрау Шиманн, вечный двигатель. Вечно одна. За ней стояла бритая голова, серый плащ – Анне, студентка университета. Говорили, что она связалась на первом курсе с анархистами. Они познакомились после его лекции и договорились о встрече на следующий день. Стук в дверь разбудил его. Было еще темно, когда он, в перепутанных тапках, держась в темноте за стенку, пошел открывать. Ее мальчишеское тело не выдерживало никакой критики. Пришлось подарить ей сапфир. Только у нее потом был ключ от его берлинской квартиры.

Он дал ей «Вальтер» и попросил выстрелить ему в затылок, когда пойдет в ванную. Анне нажала на спусковой крючок, когда он сбросил халат. Магазин был пуст.

5.57. Лица, лица, лица… Без цвета, вкуса и запаха. Он тасовал колоду памяти. Девятка треф-фрау Шиманн. Выставка в Гамбурге. Почему-то вспомнился порт. Ах да! Драка в притоне, неделя Вагнера. Писали, что он пьяный зарезал турка. Врут, наверное. Газеты врали всегда. Они заставляли людей играть в его жизнь, и те играли. Его отпустили за недостаточностью улик, вечером, под вспышки фотокамер, вытолкали в шум толпы, в тайну фрау Шиманн, спрятавшей нож.

5.59. Его жизнь и чья-то игра затягивались. Оставалось вписать в завещание имя той, кто первая найдет его в этой дыре. Имя той, кто унаследует все его состояние – два миллиона марок, квартиру в Западном Берлине и домик в Альпах.

6.00. Бремен проснулся как по команде. За окном шелестели резиной автомобили, собаки тащили укрытых зонтиками горожан, шел дождь.

Щелкнул замок, и в комнату вошла Анне. Тонкими пальцами она держала патрон.

– Ann, ich werde Ihr Portret von der Scheise zeichnen[1]… – сказал он.

Она встала на колени и поцеловала его руку. Ему было 65. Его звали Альберт фон Радо. И в этом был весь он…

Глава пятая Турок африканский

Мой отец, Олег Радченко, был третьим ребенком кубанского казака Ивана и дворянки Жени Булгаковой. В самом конце войны Иван Андреевич, уничтожая лучшие немецкие дивизии в Трансильвании, погиб. Далее, при загадочных обстоятельствах, погибают два старших брата моего отца. Он еще школьник, впереди долгие годы учебы. И вот наконец десятый класс, еще немного и…