СинтеZ (СИ)

Разум немного прояснился, и теперь он понимал, насколько беспомощно выглядит. Пусть боец из него плохой, но штаны-то он мог самостоятельно снять.

– Да мне не сложно, – она не видела в этом ничего предосудительного.

Времена, когда подобное могло её смутить, прошли так и не начавшись. На свете не осталось вещей, которые вгоняли бы её в краску, да и скромность затерялась в прошлых десятилетиях – лет двадцать назад.

– Нет, я сам.

– Как скажешь.

Она прекрасно понимала Каила, так как сама с большой неохотой принимала помощь от других людей, если, конечно, принимала. Всю жизнь приходилось справляться с проблемами самостоятельно, а к любому проявлению добра она относилась с огромным подозрением. Люди, которые предлагали, якобы безвозмездную помощь, в лучшем случае хотели забраться к ней в трусы, а в худшем… Об этом она умалчивала.

Спектра отошла в соседнюю комнату за пыльным одеялом, которое приметила во время обхода помещения. В нём зияли дырки, проеденные молью, но выбирать не приходилось.

Вернувшись в комнату, она швырнула Миронову одеяло, а сама вышла на улицу за ветками и корой. К тому моменту, как наставница вернулась в хижину, он избавился от последней одежды и закутался в одеяло.

Она поспешила развести огонь в камине, пока ещё Каил окончательно не продрог. Благодаря трению, ветки вспыхнули и озарили комнату рассеянный светом.

Разложив одежду Миронова вокруг камина, Спектра села на пол. Наконец можно передохнуть и залечить мелкие раны, которые остались в память о сегодняшнем дне.

Каил постепенно отходил от шока, но всё ещё смотрел на мир отчуждённым взглядом. Он выглядел другим человеком: холодным, закрытым в себе и потерявшим веру в добро. Теперь и для него пути обратно, в обычную жизнь, больше не существовало. Он это понимал.

– Я убил его, – Миронов шептал, но для него слова казались оглушительными. Он весь дрожал и напоминал больного, только что осознавшего своё сумасшествие. Закрадывалось робкое желание, чтобы всё оказалось бредом, чтобы наставница сейчас же опровергла сказанное.

Печально, но не всем желаниям суждено сбыться.

Спектра смотрела на Каила с сочувствием и не могла подобрать слов. Она помнила своё первое убийство и ощущение, что мир никогда не станет прежним. Чужая кровь стекала по её руке, а вместе с кровью, тело человека покидала жизнь. Спектра в силу неопытности не попала в сердце, а задела пулей желудок, и мужчина долго умирал. Она с любопытством наблюдала за последними вздохами, ожидая момент, когда душа вырвется на свободу. Этого не случилось. То ли он жил без души, то ли душа выдумка.

Она склонялась к тому, что у него не было души. Про себя Спектра называла его «личным дьяволом» и ненавидела всем сердцем, считая, что ещё сильнее презирать невозможно. Если бы она умела воскрешать мёртвых, то убивала этого человека снова и снова, до бесконечности. Когда ей было тринадцать, и она нуждалась в помощи, личный дьявол заметил её среди толпы и пообещал устроить незабываемую жизнь. И он устроил – незабываемо отвратительную жизнь. Спектра никому не рассказывала о том, через что ей пришлось пройти. Возможно, она не могла принять своё прошлое и не говорила о нём, а, может, не было человека, который действительно хотел выслушать.

Её жизнь сложилась иначе, если бы не первое убийство и не сотня последующих. Спектра не хотела отнимать жизнь у людей, она испытывала угнетающие мучения совести, но поступить иначе тоже не могла. Мужчины оскорбили её, она возненавидела их, а всех, к кому наставница питала ненависть, настигала смерть. Это не личная прихоть, не акт жестокости – она защищала множество маленьких душ и мстила за которых никто вовремя не вступился.

В тот период её мир перевернулся с ног на голову, и она так запуталась, что перестала различать добро и зло, милосердие и жестокость. Единственное она знала наверняка: миром правят не деньги, не любовь и не похоть. Миром правит сила. Она достаточно находилась в подчинённых для того, чтобы не хотеть возвращаться в «рабство». Теперь она была сильной, теперь она правила.

– Убил, и ещё не раз убьёшь, если хочешь выжить, – Спектра не стала лгать, что дальше всё будет хорошо.

Она знала, что хорошо никогда не будет, если только мир внезапно не изменится, очистившись от людей-паразитов.

– Я запутался. Мы боремся за жизни людей, но сами их отнимаем. Почему? – он пытался понять истину, которую никогда бы не принял.

– А ты хотел всех спасти, не замарав рук? Так не бывает. Чтобы победить зло, приходится самому стать злом.

Спектра считала себя злом и не пыталась это скрыть, а, наоборот, ярко демонстрировала. Люди имели право знать, с кем связываются, будь то враги или те, кто пытались затесаться в друзья.

Каил поник. Внутри него происходило невидимое сражение между правдой и мечтами, и выжить способно что-то одно. Он не хотел становиться злом, но ощущал себя таковым. Это заставляло усомниться в правильности пути, на который он встал.