СинтеZ (СИ)

Проход на крышу преграждала деревянная дверь, закрытая на замок. Миронов вспомнил, чему учили приятели не самой чистой репутации. Он несколько раз ударил ногой в районе замочной скважины, и старая древесина дала трещину. Звук удара не привлёк внимание – у жильцов предостаточно своих дел, и даже выстрел не выманил бы людей из квартир.

Миновав лестницу в пять ступеней, они отворили ещё одну дверь и вышли на крышу.

С высоты мир виделся иным. Сонную колонию покрывал туман, и дома казались игрушечными, а звёзды близкими, но по-прежнему недосягаемыми. У Каила закружилась голова, и он сел на каменный блок посередине крыши.

Спектра высоты не боялась и подошла близко к краю. Мир казался ей ничтожным, как и проблемы, душевные терзания. Она чувствовала себя свободной хищной птицей, которую никто не держал в клетке, и она вольна лететь в любые дали – туда, где нет войны и прогнивших людей. Вот только полёт для Спектры был бы одноразовым и не к солнцу.

Ветер свистел, пронимал до дрожи озябшее тело. Наставница куталась в кожанку и держала открытыми слезящиеся от холода глаза. Она не хотела пропустить вертолёт, гул которого боялась не услышать из-за сильного ветра. Её подбадривала мысль о скором возвращении домой. В «Синтезе» всё встанет на круги своя, и впредь никакие чувства не потревожат душу. Там будет не до Каила.

– Вы не замерзаете? – Миронов даже на расстоянии видел, как она дрожит.

Ему тоже зябко, но он к холоду привык. Ночь тёплая, от силы минус тридцать градусов, а Каил и при более низкой температуре ожидал утро на улице.

– Нет, всё отлично, – соврала Спектра, крепче обхватив себя руками.

Она плохо переносила холод, что некстати в стране вечной зимы. Сейчас она всё отдала бы за чашку горячего чая.

Миронов снял с себя пальто, подошёл к Спектре и накинул ей на плечи. Наставница схватила пальто за края, и закуталась в него, как в тёплое, мягкое одеяло. Каил, стоя за спиной, осторожно обнял её за плечи, чтобы согреть. Спектра была ледяной, как айсберг, и не оттолкнула Миронова.

Он устремил взгляд вперёд, на заснеженную колонию с мельтешащими людьми-точками. Со Спектрой он забыл о страхе высоты и наслаждался моментом. Тонкий свитер не спасал от холода, но Каила это не волновало.

Наставница рассеянно смотрела вдаль, погрузившись в мысли. С Мироновым она чувствовала себя спокойно, как будто он мог защитить от всего мира. С ним уютно, словно он не чужак.

– Мне тут нравится. Видно колонию, в которой я вырос, – Каил желал рассказать о себе, обо всём, что пережил. Хотел, чтобы любимая знала его мысли, грёзы – он ей доверял и впервые за пять лет не боялся впустить человека в душу. – Удивительно, там прошла вся моя жизнь, улицы до боли родные, а я не хочу возвращаться. Да и мне некуда возвращаться, я ведь никому не нужен, по мне никто не скучает. Наверное, я не заслуживаю любви.

Спектре знакомо ощущение, будто все бросили, оставили одну сражаться с целым миром. У неё нет тыла, в который можно вернуться после войны, поэтому она не мечтала о полном уничтожении механиков – тогда бы исчезла единственная причина жить.

– Не говори так. Ты заслуживаешь любви даже больше, чем другие, – она положила голову на грудь Каилу.

Казалось, чёрные тучи стали немного светлее, приобрели серо-голубой цвет с розовым оттенком вдали, который бывал только перед бурей. Снежинки срывались с неба и плавно опускались на землю, украшали волосы, дарили колонии запах свежести. Снег прятал под собой несовершенства мира.

– Не заслуживаю. Я не всегда был таким, как сейчас. Жил без цели, искал счастье в женщинах, точное количество которых и не припомню. Был ничем не лучше тех лесорубов из трактира, – он прижал Спектру сильнее.

С ней не страшно даже рухнуть вниз – главное, вместе.

– Ты лучше них. Они – животные, которые никогда не осознают свою никчёмность. И я тебя понимаю. Когда-то я тоже пыталась найти счастье в мужчинах. Все, кто мог, уже осудили меня.

– Я осуждать не стану. Если это приносило вам счастье, то хорошо. Человек должен быть счастлив – это единственная обязанность.

– Я никогда не была счастлива, и мужики – последнее из того, что приносило радость, – она усмехнулась, вспоминая всех желающих сделать её счастливой. Утром у них это стремление куда-то исчезало, поэтому Спектра уходила до рассвета.

– Вы никому не открывали душу? Не любили?

– Любовь – это чушь. Знаешь, сколько раз я слышала любовные клятвы? Тысячу, не меньше. Так почему я всегда была одна?

– Мало только услышать. Надо ещё и ответить.

– Да кому нужна моя любовь? Мужчинам бы только засадить мне, да поглубже. Всем плевать на мои чувства.

Раньше она ощущала себя котёнком, которого любят, пока он не доставляет неприятностей, а за царапину выкидывают обратно под дождь. Мужчины с ней только играли, хотели обладать как вещью, красивым аксессуаром. Теперь играла она. Избавлялась от мужчин прежде, чем успевала надоесть.

– Не всем.

Спектра подняла голову и встретилась с ним взглядом. Каил едва заметно улыбался.