Сёстры меча и песни

– Фелис… Я думаю, меня отравляют, – прошептала Хальцион, пока они сидели в столовой и ели утреннюю кашу. Десять дней минуло с тех пор, как она прибыла на каменоломню. И за эти десять дней Макарий больше ее не вызывал. Это наполняло Хальцион невыразимым ужасом. Неужели он отыскал в ее памяти то, что хотел? Прежде чем она ускользнула из его хватки?

Должно быть, пока он копошился в мыслях, она непреднамеренно выдала что-то существенно важное.

– Что заставляет тебя так думать, Хальцион? – осведомился Фелис так же тихо, продолжая потягивать кашу из своей миски.

– С каждым днем я слабею все больше и больше. С трудом просыпаюсь. Чувствую себя… нездоровой.

Она встретила мягкий и понимающий взгляд Фелиса.

– Такое случается в первые недели здесь.

– Нет, Фелис. Работа в карьере не пугает меня. Это нечто другое. – Девушка уставилась на свою нетронутую кашу. – Я думаю, Макарий приказал подмешивать в мою еду яд. Последние несколько дней я, подходя к раздаче, замечаю, что стражник не накладывает мне порцию из общего котла. Внизу на полке уже ждет наполненная миска.

Ее желудок урчал и дрожал от голода. Ей так сильно хотелось есть. Но во рту у нее пересохло, а в голове стоял туман. Контролировать свои движения становилось все сложнее. С ней творилось нечто неладное, и если она съест то, что дали ей стражники, станет только хуже.

В поле зрения Хальцион что-то шевельнулось, и, подняв глаза, девушка заметила приближающегося к их столу Кассиана. Охотника за реликвиями, что в первый день плюнул в ее еду.

– Госпожа Безволосая сегодня слишком хороша для своей каши? – усмехнулся Кассиан, наклонившись к ней с другой стороны стола. – Или, быть может, тебе снова нужна особая приправа от меня?

– Почему тебя так волнует, нравится мне каша или нет? – спросила Хальцион. – Я съем ее, когда захочу. Возвращайся за свой стол.

Кассиан с ухмылкой сделал именно то, на что она надеялась: схватил ее миску и понес к своему столу, где сидели его скалящиеся и посмеивающиеся дружки.

Хальцион и Фелис вместе наблюдали за тем, как Кассиан, не поделившись со своими друзьями, выхлебал кашу сам.

– Ладно, – сказал Фелис, приподняв бровь. – Полагаю, это один из способов проверить твою кашу на наличие яда.

Хальцион захотелось улыбнуться. Улыбка практически застыла на ее губах.

– Да. На то и был расчет.

– Вот, – сказал Фелис, придвигая к ней свою миску. – Съешь половину моей.

И она хотела бы отказаться, настоять на том, что ему нужна вся его порция, но Хальцион была так голодна, так отчаянно хотела облегчить свои терзания и дать своему телу хоть немного сил. Она сделала всего несколько глотков и попыталась вернуть миску, но Фелис уже, поднявшись из-за стола, направлялся к надзирателю.

В тот день они работали на тропе номер тридцать два. Небо над ними было ярким, их волосы припекало солнцем. Они вырубали, кололи, лили воду и слушали, как трещит мрамор. Движения Хальцион были замедленными, руки едва ли поднимались. Она находилась словно в тумане, и ее голова раскалывалась от боли. Девушка вбивала деревянные клинья в щели, но каждый раз клинья множились пред глазами, и она не знала точно, какой из них был настоящим, а какой – миражом. Приблизившись к краю дорожки, она пошатнулась. Фелис, выронив свое долото, схватил ее за руку прежде, чем она потеряла бы равновесие и рухнула бы в карьер, минуя оградительный канат навстречу своей смерти.

Посмотрев на него, она быстро заморгала: перед ней стояли два схвативших ее за руку Фелиса. Их лица были бледными, а глаза широко распахнуты.

– Хальцион? – Его голос прозвучал словно издалека.

– Я же говорила тебе, – сказала она. – Меня травят.

Он отвел ее подальше от веревок, заставив опереться на мрамор.

– Вот. Выпей.

Фелис открыл кувшин с водой и, оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто из стражников не наблюдает, дал ей попить.

Вода омыла ее внутренности, облегчая симптомы отравления. Когда она снова взглянула на мужчину, он перестал двоиться в ее глазах, но вид у него был встревоженный.

– Я в порядке. Мне просто… нужна была минутка.

К ним приближался стражник, чьи сандалии громко стучали по дереву. Фелис быстро подхватил свое долото и возобновил работу. Хальцион принялась выливать воду на клинья, хотя ей не хотелось тратить ее впустую – она хотела выпить все сама.

– Почему Макарий хочет отравить тебя, Хальцион? – поинтересовался Фелис, когда стражник прошел мимо них.

Хальцион промолчала. Она не могла рассказать Фелису правду и потому, в конце концов, ответила:

– Потому что я ему не нравлюсь.

Фелис ничего не ответил. Это разозлило ее, и Хальцион решительно спросила:

– Ты не веришь мне, не так ли, Фелис?

– Мне хотелось бы верить тебе, – быстро отозвался он. – Но Макарий не стал бы рисковать из-за пустяка. Нет. У него на все есть причина.

Фелис изучал ее. Она не отрывала затуманенного взгляда от мрамора, стараясь, чтобы ее лицо оставалось нечитаемым.

– Если он отравляет тебя, – продолжил тихо и настойчиво Фелис, – значит, пытается ослабить тебя. А раз он пытается ослабить тебя… ему от тебя что-то нужно. Возможно, ты что-то знаешь?