Сиреневый черный. Тетралогия.

На какой-то миг ее лицо, искаженное маской злобы, пошло морщинами и пятнами, просветив сквозь фарфор девичьей нежной кожи обесформленные черты дряхлой старухи.

— Отвесь-ка ему хорошую затрещину, Шайя, чтоб не бросался словами, — усмехнувшись, фыркнула Бернадет.

— Кому? — в недоумении пожал плечами великан.

— Ему, — мечница кивнула на пленника, но Шайя не торопился выполнять приказ.

— А кто это? — он склонил на сторону голову и вопросительно взглянул сначала на Бернадет, а потом на Клодию.

— Это Фиро, — устав от тупости подопечного недовольно буркнула Клодия. — Младший братец нашего Айзе.

— Какого Айзе? — продолжил расспрос Шайя, повергнув нетерпеливую колдунью в бешенство.

— Да никакого! Уже никакого, кретин! — заорала она на здоровяка, и тот испуганно попятился за спину Бернадет. — Так вот, ты! — она переключила свой гнев на Фиро. — Знай, что я — владычица этих земель сейчас, а потом под моей властью будут и другие. Я почти Королева, так что стой передо мной, как слуга, как раб, и не смей открывать свою песью пасть в сомнении…

Она встала с кресла и, повернувшись спиной ко всем присутствующим, отправилась к перилам балюстрады, чтобы осмотреть свои владения.

— Какая ты Королева, — послышалось позади; в спокойном голосе Фиро прозвучала нескрываемая усмешка. — Ты — просто портовая девка с темноморского побережья.

— Девка? — Клодия замерла, застыла на месте статуей, потом медленно развернулась, вперила в пленника ненавидящие жуткие глаза. — О, да! Я не из ваших, не из благородных! Я не дворянка, не княгиня, ни к какой знати не отношусь, — она окинула самоуверенным взглядом окружающих, — но мне этого вашего происхождения и не надо. Я — не то, что вы! Я самая великая волшебница этого мира! Я ученица самого… — тут она замолчала, выдохнув, вернулась на кресло и подперла рукой подбородок, — …впрочем, неважно.

Она снова умолкла, задумчиво потупила глаза в пол, скользя взглядом по витиеватому растительному орнаменту черно-белой мозаики. Бернадет и Шайя внимательно уставились на нее — ведь обычно подобные паузы не сулили ничего хорошего.

Наконец Клодия подняла голову. Ее взгляд источал привычную злую пустоту. Она поднялась, приблизилась вплотную и посмотрела пленнику в глаза.

— Все повторяется, Фиро. От судьбы не уйдешь. Как бы ты ни бегал, как бы больно ни кусался, все равно будешь стоять передо мной в цепях. Ты хороший воин, не спорю, но сердечко у тебя дрянное, человеческое: дружба, любовь, долг — вот твои слабые места, твоя погибель. Помнишь, как десять лет назад мы с тобой стояли так же напротив друг друга, и ты так же пытался спасти своих друзей. А теперь ответь мне, зачем тебе друзья, если из-за них ты уже второй раз попадаешь в безвыходное положение. Помнишь, ту настырную девку, влюбленную в твоего старшего брата? Ее, кажется, звали Юта? Ведь это она, дура, приревновала меня к Айзе и принялась следить за нами, вынюхивать. Только сама она не справилась, потребовала помощи от тебя, и ты, как верный друг, отправился следить за братом и совершенно случайно стал свидетелем нашего ритуала по обретению вечной молодости, — ностальгически закатив глаза, Клодия мечтательно вздохнула. — А ведь мы предлагали тебе присоединиться. Жаль, что ты отказался… Да еще и глупая девчонка, твоя безродная приятельница разболтала по всей округе о моих ритуалах и планах жить вечно. Пришлось ее убить, и ее брата тоже, а тебя сделать виноватым, должен же был кто-то за все отвечать, согласись?

Фиро не ответил, смерил ее полным ненависти взглядом. Скрипнув зубами, поинтересовался:

— Десять лет назад ты обещала, что оставишь моих друзей живыми, если я возьму на себя вину за все твои злодеяния. Слова ты не сдержала.

— Твои друзья-крестьяне виноваты сами — не стоило быть такими болтливыми. Я ничего не могла поделать, — с невинным видом развела руками Клодия. — Но теперь все по-другому, так что насчет мальчишки-заложника не беспокойся, я приказала Бернадет дать ему лошадь и вышвырнуть из Фирапонты. Видишь, я тоже могу быть великодушной и благородной.

— Крысиное у тебя благородство, — прорычал в ответ Фиро.

— Уж, какое есть, — жутко улыбнулась ему Клодия. — Ты мне нравишься, честно. Люблю таких — бесстрашных и живучих. И почему ты не присоединился к нам тогда, много лет назад? У тебя ведь был шанс, и мы, — она обвела плавным жестом всех присутствующих, — взяли бы тебя в свои ряды без вопросов.

— Вы подлые убийцы, решившие за счет чужих жизней создать иллюзию собственных.

— Так вот как ты заговорил, — Клодия понизила голос, и он стал обманчиво мягким и спокойным. — Значит, по-твоему, мы убийцы? Злодеи? — она снова вкрадчиво заглянула Фиро в глаза.

Ответа не последовало, но для вошедшей в роль наставительницы колдуньи это уже было неважно: