Сирены над Гудзоном (СИ)

– Ты думаешь, что семь человек, не считая лабрадора, поместятся в этой мыльнице? – спросил Грегори недоверчиво. – Что-то она не выглядит надёжной.

– Да тут четырёхцилиндровый мотор!

– Ну и что? Какой от мотора толк, если он заглохнет посреди реки?

– Вот почему я позвал тебя в первый рейс. Если выживем, значит можно брать с собой женщин и детей. Давай, запрыгивай.

Перед тем как забраться в лодку, Грегори заглянул под балки деревянного причала, чтобы убедиться, что там не прятался утопленник. Последний сон его был таким живым и красочным. Ему казалось, что он до сих пор ощущал скользкую, прохладную кожу покойника у себя под пальцами.

– Ну, папаня, покажи класс.

Эллиот включил мотор и потянул рычаг. Им в ноздри ударил запах бензина. Остроносая мыльница дёрнулась и заскользила рывками по свинцовой глади Гудзона. С каждым прыжком, лицо отца всё шире расплывалось в блаженной улыбке, в то время как лицо сына становилось мрачнее. Грега тут же начало мутить. Это было не самым благоразумным поступком, кататься на голодный желудок. Но ведь его не предупредили. Добавить к этому лёгкое похмелье с прошлого вечера.

Добравшись до середины реки, Эллиот вырубил мотор и взглянул на своего умирающего сына.

– Ну как, дружище, у тебя есть чем похвастаться?

Грегори вяло поднял глаза.

– A?

– Tы определился?

– С колледжем?

– Вообще-то я спрашивал про выпускной бал. Ты уже решил, кого пригласишь? У тебя есть на примете молодая особа?

Грегори был невероятно зол на себя. Как легко он попался на уловку! Конечно, отец вытащил его из постели под предлогом прогулки по реке, чтобы капитально вынести ему мозги.

– Нет уж, папаня, – проговорил он сквозь зубы. – Лучше поговорим про колледж.

Эллиот тут же оживился, точно рыбак, у которого на леске забилась рыба.

– Поговорим! Отличная тема. Куда ты подал последнее заявление?

– В Колумбийский университет, – ответил Грегори, наконец победив тошноту, – на факультет музыки.

– Наглости тебе не занимать, малыш.

– А что у меня ещё есть кроме наглости? Там предлагали стипендию этническим меньшинствам. Ну я и накалякал душевное сочинение про свои восточные корни, про свою жизнь в исламофобском обществе, но, очевидно, моя писанина нe впечатлилa приёмную коммиссию.

– Очень интересно. – Эллиот шмыгнул носом и передёрнулся. – Откуда у тебя восточные корни взялись?

– Как же? От бабушки-турчанки. А то ты не знаешь.

– Сынок, мы эту тему уже обсуждали. – Эллиоту осточертело пересказывать этот эпизод семейной истории. – Во-первых, это была не бабушка, а прабабушка. Во-вторых, турчанкой она была только наполовину. Вторая половина албанская. Это было давно и неправда. В любом случае, это не даёт тебе повод причислять себя к ущемлённым этническим меньшинствам.

– Ну вот, эти курвы в приёмной коммиссии были такого же мнения. В конечном счёте, стипендию присудили какому-то чернокожему парню из южного Бронкса, как и стоило ожидать. Попытка – не пытка.

Эллиот не собирался спускать рыбу с крючка.

– Ну и … что это для тебя значит?

– Мне надо начинать с нуля.

– Тут Хофстра неподалёку, – заикнулся Эллиот, почёсывая кончик носа. – Постучись туда. У них неплохой инженерный факультет.

У Грегори затряслась голова, будто его шарахнуло током.

– Hе неси пургу, папаня. Какой, нафиг, инженерный? Вам мало одного неудавшегося инженера? У нас в семье уже есть один. Сидит в подвале весь день. Лампочку не прикрутит. Механик грёбаный … – Грегори отвернулся и сплюнул за борт. Какое-то время он наблюдал за тем как слюна растворяется в воде. – Я за восемнадцать лет жизни ни разу не слышал, чтобы вы выговаривали Питу.

– А Питу не надо выговаривать. Он сам своих ошибки безропотно признаёт.

– Ага, а вы за них безропотно платите! Помнишь, как его полиция задержала пьяным? Вы с мамой выложили три штуки на адвоката. У него на год отняли права, и мы его все по очереди возили на лекции. В семье не без урода.

– Как не стыдно, – возмутился Эллиот. – Говорить такие гадости про родного брата.

– А какого хрена мне должно быть стыдно? Я ещё не успел накосячить. Пусть Питу будет стыдно. У него шесть лет ушло на то, чтобы с горем пополам сделать бакалавр.

– У некоторых людей мозг медленно усваиваивает знания. Им нужно дополнительное время. Высшее образование – это не гонка.

Эллиот повторял слова невролога, который наблюдал за Питером в детстве. Врач затруднялся поставить мальчику конкретный диагноз. После консилиума была заключено, что юный пациент немного отставал в развитии по всем пунктам, за исключением сексуального. Грубо говоря, Питер был не слишком умным. Он не нуждался ни в таблетках, ни в терапии. Против врождённой глупости ещё не нашли лечения. Ему вполне хватало понимания и снисхождения со стороных близких. Естественно, Эллиоту, закончившему аспирантуру в Корнелле, было трудновато смириться с мыслью, что его первенец родился тупицей. Ещё труднее оказалось пробудить сострадание у младшего сына к старшему. Грегори не давал брату никаких поблажек.

– Единственное, что мозг Пита усваивает на ура, это выпивку.