Сирены над Гудзоном (СИ)

Челюсти Грегори замерли. Подняв глаза, он с тихой ненавистью взглянул на свою нерадивую псевдо-невестку, Дару МакКинли. Она выползла из подвала, чтобы испортить ему аппетит. Из всех случайных тёлок, которых Питер таскал в дом, эта была, бесспорно, самой отвратительной. Эта кикимора охомутала его брата с помощью чёрной магии, не иначе. Заляпанная майка обтягивала налитые молоком титьки и складки живота, которым, похоже, уже было не суждено разгладиться. Синюшный мальчик был не первым ребёнком Дары. Для своих двадцати трёх лет, она могла похвастаться весьма впечатляющим материнским опытом. У неё была семилетняя дочь, от которой Дара отказалась ещё в больнице, и которую воспитывали бабушка с дедушкой в пригороде Буффало. Никто не знал, кто являлся отцом девочки. Честно говоря, Дара сама толком не знала, а затевать генетическую экспертизу ни у кого не доходили руки. У неё ещё был трёхлетний сын, который проводил большую часть времени с отцом в Портчестере. Дара с ним виделась несколько раз в месяц. После рождения младшего, эти встречи сошли на нет. Питер ни разу не видел её старших детей в глаза. Их фотографии хранились у Дары на телефоне, к которому никто не имел доступа. Единственным подтверждением их существования были лиловые растяжки на её животе и ляжках. Трудно было сказать, нравилось ли ей жить в Тарритауне. У неё мало было общего с коренными барышнями. «Паскудный городишко, – приговаривала она, между табачными затяжками. – Одни ханжи да лицемеры». Тем не менее, oна держалась за Питера зубами и накладными ногтями. Не исключено, что она его по-своему любила. Это любовь проявлялась в пощёчинах и ласковых прозвищах вроде «козёл», «урод» и «ничтожество».

Справедливости ради, Питер был многим обязан своей сожительнице. Дара помогла ему перебороть страх иголок. В детстве он смертельно боялся прививок, и родителям приходилость держать его с обеих сторон, в то время как он вопил басом на всю клинику. Под благотворным влиянием Дары, огромный ребёнок превратился в мужчину. За полтора года отношений он сделал себе восемь татуировок, проколол язык, правую ноздрю и обе брови. Хрящ левого уха выглядел так, будто по нему прошлись из крошечного пулемёта. И это было ещё не предел. Питер строил грандиозные планы вживить себе в лоб шишки наподобие дьявольских рожек. Бывшая фобия превратилась в обсессию. Эта смена образа положительно отразились на его карьере. Питер Кинг в одночасье стал самым грозным вышибалой во всём вестчестерском графстве. Владелец клуба тут же поднял ему почасовую зарплату на целых два доллара.

У Дары был чёрный палец смерти, в чём она сама, смеясь, признавалась. Все домашние растения, к которым она прикасалась, даже такие неприхотливые как кактусы, моментально гибли. В то же время, она обладала даром оживлять сломанную аппаратуру. Когда Дара поселилась у Кингов, все заброшенные электронные приборы вдруг ожили. Ей нравилось ковыряться с проволоками, кнопками, рычагами. Она могла вернуть с того света старый радиоприёмник, к искреннему восторгу Эллиота. Он иногда шутил, что в её крови было больше тестостерона, чем у его сыновей, вместе взятых. Наконец-то он не чувствовал себя единственным мужиком в доме.

Дара была обходительна с хозяевами дома и называла их не иначе как мистер и миссис Кинг. При необходимости она могла вежливо и доходчиво послать собеседника. Грегори слыхал, как Дара однажды спорила с его младшей сестрой на тему вакцин. Эвелина не понимала, почему Эрику до сих пор не сделали прививки, и Дара быстро поставила малявку на место. «Я не доверю этим фашистам своего сына. Они уже мне старшую дочь покалечили. Когда ты родишь троих детей, тогда мы с тобой и поговорим на равных. А пока-что не указывай мне, что делать».

***

– Грег, будь добр, отнеси остатки штруделя миссис Шусслер, – попросила его Мелисса. – Мы всё не съедим.

Бетани Шусслер была не просто соседкой, а начальницей Эллиота. Когда он начал работать на её фирму в конце девяностых, она помогла ему найти дом, посоветовав ему своего агента по недвижимости. Грегори думал, что на месте отца ему бы не захотелось жить бок о бок с начальницей. Хотя, по словам Эллиота, Бетани была «мировой бабой», и делала его дни на бирже на диво сносными. Когда они всем отделом ходили в бар после работы, она заказывала крепкие мужские напитки, нe фруктовые бабские коктейли. Будучи на восемь лет моложе Эллиота, она зарабатывала в полтора раза больше.

– А что, отец опять проштрафился, что ты его начальницу ублажаешь?

– Вовсе нет. Я просто подумала, что она оценит дружелюбный жест. Я этот штрудель выпекла по немецкому рецепту. Кажется, её муж был немец? Мы их видели на октоберфесте. Эдуард разбирался в пиве и копчёной колбасе.