Сиротка. Нежная душа

На фоне перламутрового пейзажа просторные постройки завода казались совсем черными. Луна освещала призрачным светом присыпанные снегом крыши с торчащими на них красными кирпичными трубами.

— А помнишь, Мимин, как этот шалопай Арман втайне от всех приходил сюда собирать разные железки? — с улыбкой спросил Симон. — Свои сокровища он прятал под кроватью, в старых картонных коробках.

Молодая женщина с грустью посмотрела на платформу, с которой раньше загружали вагоны: от фабричных складов в Роберваль вела отдельная железнодорожная ветка. В те времена, особенно в Первую мировую, целлюлозу отправляли в Шикутими, в Соединенные Штаты и даже в Европу.

— Куда девался Дюк? — спросила Эрмин.

— Он там, на площадке. Мы нашли твоего мужа! Смотри, он гладит своего пса. Иди, вам самое время помириться. Я холостяк, Мимин, но, если бы у меня была жена и она выкинула мне такой фортель, как ты — Тошану, я бы тоже разозлился. Попроси у него прощения и знай, что ты и так уже должна поставить свечку за мое здоровье. Я утихомиривал его, как мог. Он был в ярости.

Эрмин увидела на противоположной стороне открытой площадки темный силуэт, различила в сумраке красный огонек сигареты.

— Хорошо, я пойду к нему, — сказала она. — Спасибо, Симон, из тебя получился хороший старший брат!

Он с улыбкой ущипнул ее за подбородок, чтобы скрыть волнение. Да и кто бы мог устоять перед обаянием Эрмин, особенно когда во взгляде ее голубых глаз было столько нежности?

— Иди! — пробормотал он. — И постарайтесь не замерзнуть насмерть.

Она еще мгновение стояла в нерешительности. Прогулка помогла согреться, но теперь молодая женщина снова стала мерзнуть. Она пошла вперед, думая о том, как Тошану удалось столько часов провести на улице. С каждым шагом, приближавшим ее к любимому, рос и ее страх быть отвергнутой. Но он помахал ей рукой.

— Тошан? — позвала она.

Эрмин протянула ему руку, и ее пальцы под шерстяной рукавицей нашли пальцы мужа. Однако он не обнял ее, хотя она на это надеялась всем сердцем. Только слабо пожал ее пальцы.

— Идем, — сказал он спокойно.

Она хотела что-то сказать, но Тошан прижал палец к губам, призывая к молчанию. Разговор начал он сам:

— Сегодня полнолуние. Луна медленно плывет по небу. Идем, река поет только для нас двоих.

В горле у молодой женщины встал комок. Она снова боролась со слезами, на этот раз — со слезами нежности. В голосе Тошана не было гнева, он говорил так, как в первые дни их любви. Она последовала за ним, очарованная покоем, которым был исполнен белоснежный пейзаж. Внезапно тишину разрушил хрустальный рокот водопада, как если бы до этой секунды Эрмин его не замечала, или бурные его воды, вынужденные бесконечно бороться с леденящим холодом, неожиданно пришли в движение.

— Послушай! — восторженно сказал молодой метис. — Послушай, как Уиатшуан напевает свою победную песню. Идем.

Тошан увлек ее к склону. Дюк бежал впереди, вынюхивая что-то на земле. Пес, лапы которого были снабжены мощными когтями, легко передвигался по сугробам, покрытым коркой льда. Эрмин дважды поскальзывалась, но муж поддерживал ее, не давая упасть.

— Я сильно разозлился, — начал он. — Ты была права, когда сказала, что на нынешней работе я изменился. Парни, с которыми я работаю, слишком много пьют и не слишком хорошо отзываются о женщинах. Над многими вещами они попросту насмехаются. Мне пришлось подстраиваться, поступая, как они, чтобы стать среди них своим. Если бы мать, Тала, увидела меня в иные моменты, она бы стала меня презирать. Прошу, прости меня.

— Я тоже хочу попросить у тебя прощения, — сказала Эрмин.

— Знаешь, — нежно сказал он и наконец обнял ее, — это благодаря реке я понял, что не прав; она унесла прочь мой гнев.

Глазам прижавшейся к мужу Эрмин предстало зрелище нереальной красоты, величественная феерия: лунный свет проливался серебром на огромный водопад, чьи стремительные воды неслись вопреки жестокой хватке мороза — поток отливающих всеми цветами радуги кристаллов, в которых застыл небесный свет, льющийся из не менее великолепного стеклянного ларца. Суровая зима, словно терпеливый мастер, сумела собрать мельчайшие капельки воды, чтобы украсить ими кусты, спящие ветви, камни. К созданию этого шедевра люди не были причастны, он родился благодаря капризу природы много веков назад и будет возрождаться вновь и вновь, пока Уиатшуан течет к озеру Сен-Жан, похожая на юную девушку, которая торопится на свидание с возлюбленным.

— Ничего красивее я в своей жизни не знала, — восторженно сказала молодая женщина.

Тошан посмотрел на нее. Ему показалось, будто он на время потерял способность видеть и теперь она вдруг вернулась к нему — мужчина снова с восхищением смотрел на очаровательное лицо своей юной супруги. Он нежно расцеловал ее в холодные щеки, коснулся губами кончика красивого носа, тоже замерзшего. Он утонул в голубом сиянии ее глаз, окруженных ресницами, на которых застыли крошечные кристаллики инея.

— Эрмин, я забыл, как ты мне дорога, — нежным голосом сказал он. — Я больше не достоин тебя! Я повел себя так грубо, так нехорошо…