Сиротка. Слезы счастья

– Я услышала, что они приближаются, еще издали, потому что они очень громко сигналили на своем грузовичке. Я догадалась, что может произойти что-то очень плохое. Я сказала твоей тете Аранк, чтобы она бежала к своему двоюродному брату – тому, у которого живут ее сыновья. Ты понимаешь, Тошан, Аранк еще не старая женщина. Мне стало страшно за нее. За себя мне бояться уже нечего. Я зарядила твое ружье. На поляне остановился грузовичок, и я увидела этих мужчин. Среди них был Пьер Тибо – тот, который когда-то осмелился протянуть свои грязные лапы к Акали.

«И к Эрмин!» – подумал Тошан, все больше распаляясь.

– Я закрыла дверь и стала ждать. Я была в твоем доме одна. Если бы потребовалось, я бы в них выстрелила. Однако эти пьяницы принялись уничтожать наши запасы еды, затем Пьер Тибо поджег наши дрова, и… и он пристрелил из ружья твоих собак. Я считала выстрелы. Их было пять! Мое сердце обливалось кровью, по щекам текли слезы. Мне нужно было дать им отпор. Я вышла на крыльцо и выстрелила в одного из них. Выбрала его, потому что он размахивал руками. Я ранила его в плечо. Ох, если бы ты только видел, какая затем началась суматоха! Они хотели напасть на меня, но я пригрозила им, что снова пальну из ружья. А они стрелять не решились. Они стали меня оскорблять и бросать в меня камни, но все же позволили мне оттуда уйти. Тибо, который ими командовал, сказал им: «Пусть старуха уходит, и тогда мы разыщем ту шлюшку из племени монтанье». Они не знали, что никого больше в доме не найдут. Я ушла и исчезла в ночной темноте. Я очень долго шла, пока не пришла сюда, к твоему другу – хозяину постоялого двора.

Тошан прижал бабушку к себе. Пока она рассказывала ему о своих злоключениях, он всматривался в ее лицо, очень смуглое, почти коричневое.

– Не выходи никуда из этой комнаты, Одина, чтобы тебя никто не видел, – посоветовал он бабушке. – Пока я жив, никто тебя ни в какую резервацию не увезет.

– Я верю тебе, Тошан, сын моей дочери Талы…

Все эти сцены вихрем пронеслись перед мысленным взором Тошана. Ему показалось, что он снова слышит дрожащий голос бабушки, хотя смотрел с безграничным отвращением на своего давнего врага, взгляд которого затуманился от выпитого алкоголя, а кожа покрылась красноватыми пятнами.

– Ты за несколько дней уничтожил то, что создавалось много лет! – рявкнул Тошан. – Черт побери, я же четыре года назад тебя хорошенько отделал и предупредил, чтобы ты держался от этого места подальше! Ты тогда обещал, что больше не будешь появляться здесь и даже пальцем не тронешь женщин, которые мне дороги. Мне следовало бы тебя убить: сначала выбить тебе вообще все зубы и сломать пару ребер, а затем утопить в озере!

Метис нажал чуть-чуть сильнее на рукоять вил. Из шеи его врага выступила капелька крови.

– У меня больше нет дров на зиму, ты убил моих собак – безжалостно пристрелил этих бедных животных; ты сжег мои сани… За какие мои грехи ты со мной так поступил?

Пьер Тибо ошалело огляделся вокруг. Помощи ему сейчас ждать было не от кого. Его собутыльники разбежались, как зайцы, как только на поляне появился Тошан, целящийся в них из своего ружья.

– Что ты там высматриваешь? – сердито спросил индеец. – Твое ружье я бросил в костер, ты сам это видел, – тот самый большой костер, который вы развели и в который бросали нашу мебель и белье. Ты считаешь меня дикарем, да? Я с удовольствием проткну тебя этими вилами.

Перед мысленным взором Тошана снова замелькали сцены из прошлого. Этот мужчина, который сейчас находился в его власти, как-то раз попытался изнасиловать Эрмин и прижался к ее нежным губам своими желтоватыми губами – губами заядлого курильщика. Метис также вспомнил о том, как испуганная Акали долго сидела в доме, запершись изнутри, после того, как ее тискал этот мерзкий Тибо.

– Ты – вредоносное животное! – рявкнул Тошан. – Мне нет вообще никакого смысла оставлять тебя в живых и позволять тебе дышать тем же воздухом, которым дышу я и мои дети. Плевать мне на законы и правосудие! Мои соплеменники уже достаточно настрадались из-за таких негодяев, как ты. Откровенно говоря, я бы с удовольствием перерезал тебе горло. А затем твой труп сгорит на костре, который ты сам и развел!

Тошан, вытаращив глаза и содрогаясь всем телом от охватившей его ненависти, сжал зубы. Однако когда он уже хотел со всей силой вонзить вилы в горло своего врага, перед его мысленным взором вдруг появилась Киона. Она была в розовой ночной рубашке. Ее медовые руки и икры были освещены языками пламени, пляшущими где-то позади нее.

«Нет, Тошан, не надо, прошу тебя, не убивай его. Его смерть будет давить тяжким грузом на твою душу вплоть до твоей собственной кончины. К тебе едет Мин».

Эти слова отразились в его сознании эхом. Ему захотелось что-то ответить, но Киона уже исчезла. Тошану вдруг стало очень холодно, а затем его охватило абсолютное спокойствие. Он отбросил в сторону вилы, поднял с земли свое ружье и нацелил его на Пьера. В тот же самый миг откуда-то издалека из ночной темноты донесся шум мотора.

* * *