Сиротка. Слезы счастья

– Я вижу ситуацию по-другому. Тибо и его приятели осквернили наш дом – осквернили его тем, что повредили наши личные вещи и оставили в нашей памяти неприятные воспоминания. Они украли его душу. Наполеон предупредил меня о том, что здесь происходит, и я оставил мотоцикл в лесу. Я бесшумно подкрался и увидел, что они стоят на нашей поляне, ревут, как олени во время гона, и бросают бутылки с пивом в фасад. Наш запас дров уже почти сгорел, и я при свете огня разглядел за решеткой загона своих пристреленных собак. Это был настоящий кошмар. Эти сцены снова и снова появляются у меня перед глазами. Я психологически не смогу принимать вас здесь, видеть, как моя маленькая Катери ходит среди пепла; дышать воздухом, изгаженным этими негодяями. В этой ситуации может быть только одно правильное решение: ты останешься на зиму в Робервале вместе с Мадлен и малышами. Твоя мама будет очень рада, если вы поживете у нее. Девочки пойдут в школу-интернат. Одной заботой меньше.

– А ты? Где будешь ты?

– Понятия не имею. Может, поищу где-нибудь хорошую работу, чтобы заработать денег. Следующим летом я, возможно, приеду сюда и приведу нашу собственность в порядок.

– Тошан, если ты покинешь это место, ты тем самым отдашь победу Пьеру Тибо, спасуешь перед грубой силой. Он очень обрадуется, если когда-нибудь узнает, что ему удалось изгнать нас из нашего Большого рая. А вот с тем, что этой зимой мне следует остаться в Робервале, я согласна. Я и сама об этом подумывала. Хочу быть рядом с Шарлоттой, когда она будет рожать. Однако до наступления зимы нам надо восстановить гармонию на этих землях, которые принадлежат тебе и которые наши дети очень любят. Подумай о них, о детях. Они будут гордиться тем, что принимают участие в такой работе. С завтрашнего дня мы займемся в первую очередь самым срочным. Нужно похоронить бедных собак и собрать те съестные припасы, которые еще пригодны к употреблению. Я здесь, любовь моя, рядом с тобой. Мы будем спать в лесу, вдвоем, как когда-то давно.

В ласковом голосе Эрмин чувствовалась такая убежденность, что Тошан слегка улыбнулся. Эрмин крепко его обнимала – словно какая-то теплая оболочка из нежности и доброты.

– Мин, дорогая, моя маленькая женушка-ракушка! – прошептал он. – Мне невероятно повезло в том, что я встретил тебя и стал твоим спутником жизни. Не покидай меня. Не покидай меня даже на секунду.

– Я и не собираюсь тебя покидать, – ответила Эрмин. – Ну да ладно, давай отойдем в сторону от этого унылого поля битвы. Я попросила одного из полицейских позвонить маме, когда они вернутся в Роберваль. У Лоры в доме все, наверное, уже извелись. Что касается бабушки, то я уверена, что Наполеон позаботится о ней. Он человек порядочный. Смотри, после этого варварского набега уцелела пара одеял!

Они вошли, держась за руки, в дом, в котором провели вместе со своими детьми далеко не одну холодную зиму и далеко не одно солнечное лето. Эрмин усилием воли заставила себя сделать вид, что не обращает никакого внимания на гнусный запах, исходящий от рвотных масс и испражнений.

Свет от костра проникал в дом через окна. Через их разбитые стекла туда также проникал теплый влажный воздух.

– Осторожно! – сказал Тошан.

– Не переживай, я смотрю себе под ноги.

Отправляясь из дому сюда, на берег Перибонки, она надела черные полотняные штаны и довольно просторную кофту. Свои волосы, собранные в хвост на затылке, она покрыла платком.

В коридоре она указала своему мужу на шкаф, который из-за цвета сливался с деревянной обшивкой стен.

– Они его не открывали, – констатировала она. – Я храню в нем пледы и поношенные вещи, которые рву на тряпки. У нас будет вполне удобная постель.

Часом позже они растянулись на одеяле среди мелкой поросли. Эрмин принесла сюда из дому свечу, маленькое пляшущее пламя которой освещало тусклым светом тоненькие веточки вокруг них.

– Какой чудесный балдахин – все эти веточки! – сказала Эрмин, прижимаясь к Тошану. – И земля под нами не очень твердая.

Ее муж, не очень-то расположенный сейчас к разговорам, выдавил едва слышное «да» в ответ и поцеловал ее в лоб.

– Ты взял ружье? – тихо спросила Эрмин. – Я боюсь диких зверей, а особенно медведей.

– Напрасно. Медведи никогда не доставляли нам никаких неприятностей. Несколько украденных кусков сала и развороченный мешок сахара – вот и весь вред, который они причинили нам за двадцать лет соседства. Я предпочел бы прийти сюда и увидеть, что наше имущество повредили они, а не пьяные идиоты. Черт побери, а ведь Тибо когда-то считался моим приятелем! Ненавижу этого типа. Сколько времени, интересно, они продержат его за решеткой? Он ведь, если разобраться, убил собак, а не людей, да и не украл ничего, только сжег наше имущество на костре. Думаю, он проведет в тюрьме месяц или два, не больше. И что потом? Он вернется сюда. Если он устроил такой погром из-за того, что хотел отомстить за свои выбитые зубы, то в следующий раз тут будет море крови.