Сиротка. Слезы счастья

– И мне тоже! Вы – ты и дети – уже не сможете провести здесь зиму. Даже если бы мне и удалось все отремонтировать до первого снега, тут все равно уже нет дров и почти не осталось запасов продовольствия. Они не смогли разбить наши металлические банки с консервами, а вот все бутылки разбиты, содержимое мешков с сахаром и мукой высыпано в грязь… Все приведено в негодность. Этот мерзавец пристрелил моих собак! Черт побери, мне не следовало уезжать во Францию! Я должен был оставаться здесь, чтобы присматривать за своей землей и своим домом. Впрочем, когда мы уезжали отсюда в конце апреля, тут был полный порядок. Бабушка Одина согласилась присмотреть за моими собаками и похлопотать тут по хозяйству. Двоюродный брат моей тети Аранк приходил сюда два раза в неделю и заботился о том, чтобы у нее всего было вдоволь, да и тетя регулярно наведывалась к ней – как и всегда, когда мы куда-то уезжали. Если бы я только знал, что такое может произойти!..

– Получается, ты правильно сделал, что поехал сюда вчера утром. Если бы ты появился здесь позднее, то Большой рай превратился бы в кучку пепла.

Эрмин, тоже чувствуя себя подавленной, не осмеливалась произносить какие-либо утешительные слова. Она и сама уже оценила масштабы нанесенного ущерба, когда пришла на поляну перед домом в сопровождении трех полицейских, согласившихся отправиться на берег Перибонки главным образом потому, что их попросила об этом она, Соловей из Валь-Жальбера, гордость региона Лак-Сен-Жан.

– Как тебе удалось убедить полицейских приехать сюда? – спросил Тошан.

– Я была так встревожена, что даже не пыталась от них что-либо утаивать. Я рассказала им о видениях Кионы и стала кричать, что тебе угрожает серьезная опасность и что нельзя терять ни секунды. Хотя вообще-то тебе ничего не угрожало. Это скорее Пьер Тибо находился на волоске от смерти.

– Да, я едва не проткнул его вилами. Без Кионы… Она помешала мне дойти до крайности, как часто говорит твоя мать. Вообще-то он не заслуживал ничего лучшего, кроме как сгнить в какой-нибудь яме, где его никто не нашел бы. Мне очень хотелось убить его, этого мерзавца, стереть его с лица земли! Он ведь когда-то пытался тебя изнасиловать и протягивал свои руки к Акали.

– Мы не должны устраивать самосуд, Тошан, хотя мне вполне понятен твой гнев. Киона не допустила, чтобы ты совершил нечто ужасное. Теперь все встанет на свои места. Тибо получит по заслугам, и ему придется назвать имена своих сообщников. Слава богу, они не причинили никакого вреда бабушке Одине.

– Да, не причинили, однако если бы она своевременно не посоветовала Аранк спасаться бегством, могу себе представить, что бы с ней произошло, и тогда… тогда…

Тошан, сжав челюсти и кулаки, уставился на пламя костра с выражением лютой ненависти на лице. Эрмин почувствовала и душой, и телом ту боль, которая терзала ее мужа. «Какая подлость! – подумала она. – Попытаться уничтожить все то, что он создал своими собственными руками – он, который сражался во Франции за свободу!»

Эрмин представила себе, что мог почувствовать Тошан, когда увидел, что Симона и ее маленький сын пали под немецкими пулями. До этой ночи она еще никогда не осмеливалась поставить себя на место Тошана. Ей вдруг стало страшно, и она задрожала всем телом.

– Крепись, любовь моя! – вздохнула она, заключая его в свои объятия. – Сейчас начало августа. Если нам помогут наши родственники, то совместными усилиями мы устраним нанесенный ущерб. Мукки может оставить свою работу, раз уж у нас тут сложилась такая чрезвычайная ситуация. Нам наверняка захочет помочь Людвиг. Близняшки вместе со мной тоже активно поучаствуют в восстановлении дома.

Тошан вместо ответа закрыл лицо ладонями и покачал головой.

– Послушай, Тошан, я никогда не видела, чтобы ты опускал руки. До наступления зимы у нас есть еще довольно много времени.

– Нет, Мин, не стоит за это даже браться, – сказал Тошан приглушенным голосом. – Я не стану покупать сани и собак, а уж тем более дрова. Я знаю, что ты готова потратить свои деньги на то, чтобы восстановить наши запасы и вставить в окна новые стекла, но понадобятся ведь еще мебель и постельные принадлежности. Я испытываю такое отвращение и негодование, что предпочел бы спалить все то, что уцелело, – дом, наш дом, и все вокруг него. Весь Большой рай… Какой жестокой бывает иногда судьба!

– Ты сошел с ума! Наш прекрасный дом вообще-то уцелел.