Сиротки

Латерфольт улыбался краешком рта, заигрывая с густо покрасневшей Шаркой. Та мялась, сомневалась, заливалась румянцем, а Дэйн все дергал ее за рукав, подбивая поскорее выплеснуть правду…

– Ну ладно, ладно! – хрипло закричала Морра и выпрямилась, насколько ей позволяла боль в плече и бедре. – Я пойду с вами. – Взгляды присутствующих обратились на нее, но она смотрела только на Латерфольта. – Я – кьенгар.

Это было рискованно, но раз Шарка позволила так легко себя очаровать, выхода у Морры не было. Выиграть время, поговорить с Шаркой, объяснить ей, насколько опасен этот варвар, одно присутствие которого вызывает у егерей экстатический восторг… А там, может, подтянется и Рейнар на запах блазнивки…

– Ты? Задира? – хохотнул Латерфольт и подошел поближе.

– Да, я. – Морра спустила бинты и продемонстрировала покрытую желтым гноем рану. Боль всколыхнулась, как разбуженный зверь. – Вот чем наградили меня ублюдки короля! Утыкали стрелами последнего кьенгара…

– Ого! Ах ты, бедняжка! Что ж мы тогда обсуждаем?

Латерфольт громко хлопнул в ладоши и захохотал. Егери и охотники вторили ему чуть тише, чтобы не тревожить лес. Кто-то снова вскинул держащую воображаемое сердце руку с негромким «Здар, Ян Хроуст!».

Рыбка клюнула!

Шарка растерялась. Дэйн ожидаемо обрушился на нее со своим мнением – наверное, требовал, чтобы сестра доказала, что это она на самом деле ведьма и что это ей нужно оказывать почести, что ее надо привести к Яну Хроусту или кому там еще… На мгновение Шарка метнулась взглядом к Морре и сразу отвернулась, но Дэйну жестами сообщила нечто такое, от чего мальчишка в ярости затопал ногами, как молодой петушок. Кажется, Шарка все же поняла, что Морра не просто так присвоила себе Дар. Но надолго ли ее хватит?

Тем временем боль в гниющем плече нахлынула на Морру, принеся с собой головокружение, жар и тошноту. Послышались торопливые шаги – это Фубар спешился и заглянул в тележку. Они обменялись взглядами. Фубар серьезно кивнул, став на мгновение пугающе похожим на Рейнара, и повернулся к Сироткам:

– Мою кузину Тлапку истыкали стрелами и собирались изнасиловать, как и Шарку с Дэйном, – внушительно заговорил он, изображая плохо сдерживаемый гнев. – Я не знаю, чем бы все закончилось, если бы я не убил их предводителя, а Тлапка не прикончила Даром всех остальных. Вот чем король заплатил мне за мою верную воинскую службу!

– О, мой друг, если бы мне платили всякий раз, как я слышал подобное, – воскликнул Латерфольт. – От тех самых ветеранов, которые лишились всего, чтобы защитить трясущиеся на троне яички…

Фубар смачно харкнул в сторону под одобрительные комментарии егерей.

– Я готов отправиться с вами!

– И мы тоже, – сказала Шарка, – если вы защитите нас от слуг короля.

– Это прислужникам короля хорошо бы защититься от нас, – подмигнул Латерфольт и махнул своим людям: – Тальда, помоги колдунье с раной! Хоболь, веди к дороге! Мы отправляемся в Тавор.

XII. Нить

Неподалеку егерей ждали лошади… Точнее, не совсем. Лихоти, которых еще называют «кустарниковые кони», напоминали нечто среднее между лошадью и безрогим оленем. Небольшие, но длинноногие, выносливые и ловкие, они лавировали между деревьев, пока тяжелые скакуны Фубара, Шарки и Дэйна обивали копыта о камни и корни. Наверное, без новых спутников отряд Латерфольта, насчитывавший одиннадцать человек (не считая Хоболя, который покинул их неподалеку от своего приюта), ушел бы далеко вперед. Но если кто-то и раздражался из-за промедления, то его недовольство мгновенно растворялось в воздухе, едва рядом оказывался Латерфольт на черном лихоти в серых пятнах, невидимом в лесной чаще.

– Мы не бросаем товарищей, – торжественно вещал он. – Ни-ког-да! Даже если они никудышные воины, нытики, нюни и слыхом не слыхивали о Даре, в отличие от нашей Тлапки. Каждый в таворском братстве должен быть готов отдать жизнь за другого. Поэтому я не хочу слышать ваше нытье, любимые мои! Я бы сдох за каждого из вас, не раздумывая!

И егери снова вскидывали руки в приветствии и кидали рассерженные взгляды на тех, кто позволил себе малодушное ворчание. Латерфольт же, гордо приосанившись, возвращался в хвост отряда, к телеге, в которой лежала Тлапка. Шарка, Дэйн и Фубар ехали рядом, чтобы следить за больной. Ее потрескавшиеся белые губы неустанно двигались, шепча какие-то слова, но Дэйн, умевший читать по губам, пожал плечами и показал, что это полная бессмыслица или же неизвестный ему язык.

Фубар с каждым часом становился все мрачнее.

– Эй, Латерфольт, – крикнул он, – а далеко ли до вашего города?