Сиротская Ойкумена

Выпрыгнув на асфальт, он врезался в плотно сбитую людскую массу, которой площадь имени Мира была набита едва ли не до треска. Раздавали гуманитарную помощь из грузовиков.

Анна поежилась – зябко. Постников снял армейскую куртку и надел на нее, отчего брюнетка в темных очках немедленно приобрела вид залихватский и киногеничный. В «Тигре» между тем никак не желал усмиряться радиошторм. Двужильные связисты Блюменталь и О’Рейли плескались в огнях, как две сомнамбулические рыбы, тогда как водитель уже невозмутимо покуривал у машины со своим местным приятелем – бойцом с загипсованной рукой.

– Как поглядишь – матерщины не хватает, – со сдержанной злобой рассказывал служивый в гипсе и свирепо затягивался сигаретой. – Только за последние двадцать четыре часа дюжины две прилетов. У нас прикрытие хотя бы, а там город выметают целыми кварталами под ноль. По «Скорой помощи» садят умышленно. Кто отчаянный народ – так это медики, умирают, но все равно едут.

– Следуйте за мной! – полковник пошел вперед, раздвигая людей, как ледокол полярные торосы. Небесный свет стал к этому часу еще хуже, чем прежде. Пахло на площади рваным железом, беспокойством и соляркой, летали разные слова:

– А что будет-то? Кого покажут? Модератора?..

– Какого черта наша хваленая орбитальная ПВО не атомизирует их грузовые колонны с оружием и дронами! Ну и где она?

– Я слышала, будто на южном берегу взорвали «Посейдоны». Цунами вышло на сто километров. Кто-то знает? В новостях ведь нет ни черта!

– Выходит, каюк?

– Да, похоже на то. Как-то глупо все повернулось…

В малооблачной выси над укрепрайоном медленно расплывались дымные охапки от сработавших зенитных ракет и взрывались новые, но на них, похоже, внимание перестали обращать. Протиснувшись, потрудившись изрядно локтями, сквозь людскую массу, сбитую вокруг столов выдачи воды и еды, вошли в пустующую, огороженную колючей проволокой площадку и пришли к стекляшке метро с четырьмя вооруженными автоматчиками на входе. Станция метро «Площадь Мира» оказалась нетронутой, не было видно ни трещины на стеклянной коробке внешнего ее входа, перед которым дежурили двое вооруженных солдат. По мертвому эскалатору долго топали далеко в нижнюю галерею. В подземных сводчатых анфиладах носились голоса и ритмичные вскрики гитар из радио, бодряще шибало в нос пятипроцентным раствором фенола, проще говоря, карболкой, из-под которой еле протискивался запах горохового концентрата и дешевого кофе. Сверху просачивалась вода и капала на пологи разномастных палаток и навесов, собираясь в зеркально яркие лужи.

На платформе прижился в полную величину кочевой табор, стояли армейские и туристические палатки, носились запахи жареного оливкового масла, лекарств, детских пеленок и кофе.

Из-за трансформаторного ящика, прикрытого от капели черной пленкой, выкатилась под лучи аварийных софитов инвалидная коляска. Узнать его не составляло ни малейшего труда – это был Брендан Лофтус. Одет он был в безупречный твидовый костюм и белоснежную рубашку под изумрудно-пестрым галстуком. Ноги его прятались под теплым пледом, на голове сверкала белизной медицинская повязка, а на лице сияла ухмылка.

– С благополучным прибытием! Что это вы все носитесь, как угорелый и только и знаете, что лезете в неприятности?

Постников протер глаза, но сомневаться не приходилось – Брендан Лофтус собственной персоной катил к ним по перрону метрополитена и кивал издалека:

– Примите мои извинения, мой друг. В плохое время я затащил вас и вашу красивую спутницу в эти края. Добро пожаловать в мою берлогу!

– Господи, да что такое случилось с вами? – выпалил Постников. – Коляска и все такое?

– Левую отняли по колено, вторую оторвало по щиколотку. Что касается головы, то ею я сам ударился, когда треснулся об землю. Комичный кульбит получился, жаль вы не видели!

– Разве это штаб-квартира обороны? Что-то не похоже, это же обычный лагерь беженцев!

– Под землю пустили только женщин, стариков и детей. Мужчин поголовно записывают в оборону. А что касается штабных – то они чудесно устроились, метрах в пятистах по туннелю отсюда есть слепой поворот, там собрано все, что нужно. Но нам туда дороги нет, как сами понимаете.

– Как это с вами получилось? – спросила Анна. – Это в Эфраиме?

– А, это пустяки. Нет, в Дубове Граде, несколько дней назад. Отметил профессиональный праздник – День мигранта, главный выходной осени. А теперь выпьем чаю! – с жаром заявил Брендан. – Немедленно ко мне, в апартаменты! В отдельную палатку, то есть.

– Эту кружку не худо бы вымыть, – задумчиво отметил он, подкатив внутри нее к столу. – В ней завелись бурые водоросли.

В палатке уверенно жил холостяцкий бардак. С криво застеленной кровати свисал разгрузочный жилет с черными корешками автоматных магазинов. Чайные чашки испещрили столешницу круглыми печатями.

– Миллион извинений, дорогая миссис, – сокрушался Лофтус. – Низменный холостяцкий быт! М-да, поколачивает нас жизнь, не спорю.

– Эти прелестные круги отчетливо складываются в знак «биологическая опасность», – заметила Анна. – Займусь-ка стаканами. Где тут берут воду?