Сиротская Ойкумена

А переходить оказалось совсем не больно, удивленно подумала Ольга. Но зато жутко чертовски.

Сколько это продолжалось, она понять не могла. Связи с ИИ не было. Но в какую-то минуту дрожь прекратилась, точнее, остановилась мелкий тремор пола.

Ольга подождала еще минуту, прислушиваясь. Никто не выходил на связь. И понять, удачным или провальным оказался эксперимент, пока было трудно.

– Радуйся, ты вроде жива, – сказала себе Ольга и внезапно поняла, что замыкавшая ее прежде раковина больше не мешает видеть то, что было снаружи. Наверно, створки стали прозрачными, подумала Ольга и протянула руку, но не нащупала ни стенок, ни свода, равно как и не чувствовала ни руки, ни своего тела, хотя, кажется, связное мышление оставалось при ней. Она рывком присела, отчего ее подбросило метров на пять кверху, и увидела, что в «чистом боксе» включился настенный экран. С него смотрела китаянка-профессор, и взгляд ее был непривычно изумленным, будто видела она привидение.

– Как слышно, скажи, если слышишь! – потребовала заместитель заведующего кафедрой.

Все-таки непривычно было слышать ее голос не живьем, как прежде, а из плоховатого динамика. А в камере виднелся, как ни в чем не бывало, шерстяной плед на спинке стула и рядом со стулом масляный обогреватель, который, как помнила Ольга, всегда был включен на кафедре биосферы, потому что профессор Лю Ксифенг беспрерывно зябла и куталась, сидя за столом.

И здесь Ольга неизвестно отчего стала видеть себя со стороны – она утратила плотность и была словно в россыпи искр, полупрозрачная, но не восковой бледностью, а новой световой природой. Она поднесла руки к глазам, с удивлением видя их одновременно отовсюду и насквозь, и сказала «как-то непривычно, что меня нет, а я вижу все как раньше».

Китаянка ответила с улыбкой: «Ты неправа. Скорее нас всех уже почти нет, кроме тебя, да и видеть ты начнешь теперь по-новому, дочка».

***

Едва только первые солнечные лучи сумели найти дорогу над морем и холмами, чтобы впечататься в крыши и восточные стены города Эфраима и облить коротким золотом в его окна, глядящие на восток, она проснулась в тишине глубоко под землей.

Вход в лабораторный комплекс был устроен посреди странно огромной дубравы, через которую к воротам вела единственная проселочная дорога, заросшая по обочинам лопухами и репейником. В лесу бродили шелесты и сказочно пахло листвяной прелью. Звуки, запахи, ветер, холод и дождь – все это никуда не девалось, разве что стало намного больше всего, и это было очень правильно. И если не придираться по мелочам, то перемен было не так чтобы много.

29 глава

Я словно отплыл в далекое путешествие по океану, не зная точно, когда увижу искомые земли и где в точности это произойдет. Моя команда роптала и порывалась швырнуть за борт, все подходило к безрадостному концу. Но в один прекрасный день, когда уже думалось, что вот и все, появилось чувство, что неизвестный берег уже близок, вот-вот покажутся над горизонтом скалы и белая линия прибоя. Это ощущение трудно передать.

Модератор, «Посмертные хроники».

Он ожидал, что там будет какая-нибудь затхлая стоячая вода, ржавый металлолом или раздутый лошадиный труп, например. Но все это оказалось ерунда – в колодце ничего не было, кроме тугого воздуха, не было даже дна. Постников рушился в него камнем, сделать уже ничего было нельзя, и он приготовился к удару, хрусту ребер и по возможности мгновенной смерти.

Но этого не случилось. Совершенно того не ожидая, его мягко усадили на густую траву, отчего сиганула врассыпную горсть золотистых бабочек. Было светло, потому что камеры действовали снова, но работали они теперь необычным образом – будто его кожа стала прозрачной, и он мог отлично видеть одновременно во все стороны, вроде стрекозы, захватывая круговую панораму голым мозгом, а не только глазными яблоками.