Сиротская Ойкумена

В гостиной поражал взгляд и обоняние входящего длинный Т-образный стол, обращенный перекладиной в глубину обширной комнаты. Постникова и Леона усадили за изножье этой литеры. Постников все надеялся разглядеть молодоженов – но в дубовом зале пока что были только гости и люди с фермы, да кухонные девушки, сбиваясь с ног, таскали тяжеленные подносы и уносили посуду.

На столе были жаркое и овощи, из питья – чай, кофе и холодные напитки. Постникову особо полюбился шербет из шиповника и кизила, и он с ходу выпил два стакана и налил себе третий.

Напротив него сидел седой рабочий с фермы в полосатом свитере, как у Фредди Крюгера. И он был настроен, судя по всему, критически.

– Обычаи прежние забросили. Никакого стыда, – бурчал полосатый себе под нос. – Позорище, а не свадьба. Знаете, что такое «ночь хны»? Это когда женщины накануне свадебного дня собираются у невесты и наряжают ее, как полагается. А не так вот, как делают в нынешнее время – с кондачка.

К примеру, будущая свекровь должна невесте ковер подарить, или хотя бы отрез шелка на счастливую жизнь – так положено. А потом уже устраивайте никах – это вроде как венчание у мусульман. Его надо в мечети делать – да только где тут возьмешь мечеть? А потом уже и застолье-валима, тогда и за стол гостей надо звать. Спасибо, Салман приехал – он большой человек, такого почетно пригласить вместо муллы. А никах справили прямо в доме, как нелюди.

– Чего кипятишься, дед? – радостно крикнул ему крепкий молодой зверь из свиты Салмана. – Времена уже давно не те. Ешь, пей да веселись, сегодня радость у людей. Гляди, даже вино поставили. Да я вижу, и сам уже тяпнуть успел, а?

– То-то и оно, поставили, – согласился дед и уткнулся в свою тарелку.

Угощение было и в самом деле отменное – Магда знала свое дело. Молодая баранина, зажаренная на вертеле до золотой корочки, аппетитно отдавала дымком и таяла на языке. Маринованный лук был порезан кольцами, а в плошке подали красный острый соус – и он был, как указующий перст судьбы. Поедали настоящий плов, приготовленный в котлах, похоже, вагонами, цепляли вилками овощные салаты, рвали на части теплые лепешки, сладкую выпечку. И, конечно, пили чай: желтый, зеленый и черный – на выбор. Отдельно и негласно были поданы непрозрачные графины с кое-чем покрепче.

– Скажи Леон, – сказал Постников после того, как первый голод был приглушен, – почему Хаттаб сказал, что Салман привел мало людей?

– Это лучше у самого Салмана спросить, – ответил охранник. – Мы тут вообще мало что знаем, но говорят, что в Дубов Граде формируют ударные батальоны из наемников. Это значит, готовится наступление. Коалиция платит наемникам втрое больше, чем Салман, а халифат и коалиция – это совсем не одно и то же. Вот и пришли с ним самые надежные, отборный народ.

Послышались звуки живой музыки. Волшебный, древний дудук протянул свою горько-медовую ноту, вступили мягко барабаны – и стало на душе сразу хорошо. Зурна, какие-то экзотические струны вроде домбры. У двери расположились музыканты, им поставили отдельный небольшой стол, чтобы они могли подкрепляться.

Под эту музыку тихо разъехались дубовые панели в дальней стене, и за ними открылась резная балюстрада с перилами на уровне второго этажа – вроде церковных хоров. На ней также оказался накрытый стол, за которым находился отец невесты и его почетные гости. Сидел, благостно улыбаясь, симпатичный и более чем наполовину седой человек. По его одежде и осанке с первого взгляда видно было уроженца Востока.

– Вас приглашают за тот стол для беседы. Одного, без охраны, – прошептали Постникову на ухо.

Постников пожал плечами и поднялся под удивленными взглядами на балюстраду. Здесь его приняла в объятия кондиционерная прохлада, дышалось наверху легче, чем за общим столом в зале. Специально для пришедшего ловко поставили табурет по правую руку от Салмана, который учтивым жестом приглашал Постникова присесть рядом.

– Салам, – промолвил седовласый. – А вы очень смелый, или даже лучше сказать дерзкий человек, если решились на такое небезопасное путешествие!

Вблизи он был удивительно похож на облагороженную версию Усамы бен-Ладена – разве что больше улыбался.

– Мир вам, Салман, – сказал Постников и уселся.

Гость взорвался молодым радостным смехом, откинув назад седую голову.

– Меня зовут Сеид-Реза. А «Салман» – это мой оперативный позывной, но я привык к нему, словно к собственному имени, данному мне отцом. Прошу называть меня, как вам будет удобнее. Да вы кушайте, кушайте. Говорят, вы тут с каким-то делом? Или просто любопытствуете?

– Ни о каком деле мне неизвестно. Я ищу родных на восточном побережье.

Саид-Реза покивал седовласой головой и мягко сказал:

– Это будет непросто. Вы просто не успеете – скоро здесь, да и повсюду, начнется заваруха… Кстати, меткое, очень удачное русское слово – «заваруха».