Сиротская Ойкумена

Да, Штаты в двадцатом веке вырвались вперед, потому что либеральная демократия в то время оказалась выгодным подспорьем для экономического роста, а Россия, своими руками и при помощи Запада победившая в свое время Гитлера, оказалась под занавес столетия в руинах. Но либеральная демократия – не панацея, не рецепт гармонии, поэтому ее время тоже пройдет, когда сменятся условия и выйдет на сцену что-то более прогрессивное. Но Америка, а точнее сказать, небольшой круг очень богатых и малоизвестных людей, страшно боится альтернативы, иного пути общественного развития, и сделает все, чтобы очернить соперника, а лучше того устранить его. Конечно, Америку нельзя обвинять всю целиком, там есть миллионы хороших людей, – но она стала самым действенным инструментом этой глобальной зачистки инакомыслия.

– Вещи это, спору нет, важные, – сказал Постников. – Но что творят на практике ваши черные ребята? Даже я уже успел насмотреться досыта: женский труп в роще и разоренная ферма, старика фермера зарезали на моих глазах, окрестные хутора вокруг этой фабрики уничтожили, резня не прекращается. Ощущение от вашей политики двоякое, уважаемый Саид-Реза

– Вы откровенны, и я отвечу тем же. Эти группы на дорогах Серого Сектора не мы привели – их доставляет сюда коалиционная программа «Партнерство во имя мира» при активном участии ее куратора Сони Тавареш. Эти жестокие люди – не лицо халифата, они экстремисты, уголовники. И я думаю, мы сами скоро начнем их стрелять. Нам не нужна плохая слава, мы создаем государство для людей.

– Мира это партнерство не принесло точно.

Сеид-Реза развел руками.

– Таковы люди. Но сегодня свадьба, а мы оба в гостях, будем радоваться.

– Бывали в России? – спросил Постников.

– Да, был. Я учился в Подмосковье много лет назад, – ответил Салман с теплотой. – В городе Мытищи получил специальность инженера-вагоностроителя. Эх, что за девчонки были там, как вспомню… Как там поется: «Завари ты мне баньку по-белому»?

– Затопи…

– Вещь! Русская культура – одна из сильнейших в мировой истории.

После этого Салман, извинившись и сославшись на должностные обязанности, скрылся в своей комнате, у двери которой немедленно встал один из его черных терминаторов. Постников захотел вернуться вниз, к Леону, но Хаттаб задержал его. Похоже, он крепко был уже навеселе, хотя еще и не в возмутительном состоянии:

– Что, совсем все плохо впереди, неужели надежды никакой нет? – настойчиво спрашивал хозяин фермы. – Ты же умный, книжки читал!

– Это не ко мне вопрос.

– А я ведь прежде, в той жизни, был законченная сволочь. Мне нужны были деньги на трансляцию – меня там Моссад разыскивал. Я же людей невинных положил. Целую семью. Деньги нужны были, чтобы оттуда ноги унести. И это далеко не все… А, дерьмо,– один ответ, не жить бы мне… А здесь черта с два они меня достанут.

– Я пойду, – сказал Постников. – Спасибо за приглашение.

– Скажи им на прощание доброе слово, покойник. Ты ведь книжный человек – не то что мы, серые волки. Кому как не тебе сказать, – не унимался Хаттаб. – Молодые тебя видят – вон камера под потолком висит.

– Мудрости у меня никакой нет, – ответил Постников. – Живу я малым умом, как и большинство живет, но скажу с радостью за вас, Ренат и Мария. Вы люди хорошие. Прошу у судьбы для вас удачи и желаю вам крепкого здоровья и мира всем нам. Что такое любовь? Это знак судьбы. И я знаю, что любовь сильнее голода, холода и даже смерти. И этого уже достаточно, чтобы выпить за нее, потому что любовь истинная способна вытерпеть и преодолеть очень многое. Живите долго, счастливо и любите друг друга. Будьте терпеливы, и окажетесь счастливыми.

Постников помахал видеокамере и отправился в свой чулан. Без конвоя – Леон где-то затерялся за ужином. На небе высыпали первые тусклые звезды, и отремонтированный к ночи прожектор уже водил своим желтым лучом по кукурузе. Во дворе курили черные боевики при полном вооружении, человек пять, и они проводили его внимательными взглядами до самой двери флигеля.

Постников прилег на скрипучую постель, но сон не шел к нему.

Опершись на подоконник, он смотрел в окно на плавающий свет прожектора, на высохшую бабочку, что застряла между рамами и скончалась в незапамятные времена.

Сидел долго. Сна не было ни в одном глазу, душа маялась предчувствием неизвестного. Никаких часов у Постникова, конечно, не было – но прошло, по ощущениям, часа полтора после того, как он ушел из гостиной. Свадебный пир после его ухода продолжался недолго, и уже стало тихо, тем более что люди на ферме не спали прошлую ночь. Только шаги постовых на крыше и редкие и тихие голоса нарушали тишину ночи. Постников решил, что заснуть надо во что бы то ни стало, улегся и закрыл глаза. Но тут же кто-то тихо стукнул в окно. Приподнявшись, он увидел, как чья-то рука взялась за решетку. Показалось знакомое лицо, и он узнал Рената. Тот приложил палец к губам, Постников кивнул. Ренат исчез и через минуту поскребся в дверь его чулана. Она не была заперта, и открылась с тихим скрипом. Ночной гость бесшумно шагнул в каморку и сказал шепотом: