Сиротская Ойкумена

– Ничего нему не будет – оклемается! – сказала девчонка. – Ты вообще промазал – я сверху все видела. Хреново ты стреляешь!

Имран зашевелился, поднял голову и сел. Заметив девчонку, он замахнулся на нее и замычал в ярости.

– Чего он так? – недоуменно спросил Постников.

– Да так. Я с его огорода турнепс воровала.

– Это нехорошо. А где сама живешь?

– Нас тут много живет – просто мы прятаться умеем… Есть что пожрать?

Постников нашел в мешке несколько лепешек и дал ей одну. Девчонка с обезьяньей ловкостью разломила хлеб пополам, половину спрятала в карман, а остаток проглотила в мгновение ока, почти не разжевывая. Постников хотел дать ей воды – но странная девушка-зверек, казалось, полностью утратила к нему интерес. Она с ужасом уставилась в дальние поля, где была ферма. По ее худющей мордочке вдруг разлился огненный отсвет, а в глазищах отразилось далекое пламя. Постников обернулся. Происходило странное: на ферму Хаттаба садились толстые огненные шмели. А там, где было фермерское подворье, уже вязко и лениво растекалось красно-черное озеро огня, и от него, пылая, расходилось по несжатым полям кольцо легкого всепожирающего пламени. Несмотря на рассветный час, небо стало опять непроглядно черным, как будто вернулась ночь.

Далекие всполохи осветили нищенскую хижину и выхватили из мрака воровку турнепса. На ее костлявых ногах были накручены тканевые обмотки, прихваченные веревкой, а для тепла на девчонке было надето, казалось, не меньше десятка разноцветных свитеров, блуз и жакетов. Волосы ее были неопределенного света, свалянные и торчали патлами.

– Идем! – с тревогой крикнула она Постникову, – Здесь опасно!

Он не стал спорить и побежал вслед за проворной как кошка девчонкой. Не успели они сделать и десятка шагов, как на ферме начал бить пулемет, и над ними полетели трассеры.

Пробежав сотню метров, прыгнули в овраг. Шальные пули сюда не доставали, а пулемет, похоже, расстреляв всю ленту, внезапно заткнулся. Но стали слышны разрозненные автоматные выстрелы.

– Что там стряслось? – крикнул Постников, стараясь отдышаться.

– Слепой, что ли? – заорала девчонка. – Из леса огнеметы бьют!

– Не страшно тебе здесь?

– А чего бояться? Смотри – по краю оврага бровка, а от нее трассеры в небо отлетают? Значит, мы в низине, и пули верхом пройдут. Вот если бы пулемет у них на пригорке стоял, тогда дело плохо: у них ночные очки есть, за милую душу срежут. А в овраг минометом накидывать надо – да только миномета у них нету.

– Зато гранатомет у них есть, я видел. Автоматический, на платформе.

Девчонка только презрительно фыркнула.

– И как они только не боятся? – сказал Постников. – Там, на ферме, засело человек двадцать, все с автоматами, народ матерый, да еще пулемет на крыше.

– Ночью нападать сподручнее. И реактивный огнемет на километр бьет – а целиться из него особо не требуется. Вот из винтовки попробуй не промазать с полкилометра, да еще ночью. И днем-то не шибко попадешь с первого раза.

– Тертый здесь обитает народ, как я погляжу. Так на дереве и живешь?

Девчонка посмотрела на него и ледяно процедила:

– На дереве селиться глупо. Сквозит все время, да и не обогреешься.

– Как тебя зовут?

– Элле-Кайса.

– А я Постников, будем знакомы. Сколько лет тебе?

На это Элле-Кайса твердо и с расстановкой ответила:

– Не твое собачье дело, дядя. Чего завис? Отстегну гляделки-то!

И показала ему крепко стиснутый в костлявом кулачке длинный ржавый гвоздь.

Постников ответил «хорошо» и высунулся из оврага. Кукурузные поля выгорали быстро и уже взлетали последние снопы искр в черные небеса, но на самой ферме еще полыхали бодрые языки огня, над которыми светилось дымное зарево.

Спустившись вниз, он сказал:

– Вот что: на восток мне нужно. Подальше убраться от Дубов Града. Поможешь?

– Потопали. От консервного комбината можно уехать на попутке, но деньги на границе будут нужны – взятку дать. У тебя деньги есть?

– Нет.

– Ну и придурок. Без денег к пограничникам соваться – это же надо догадаться!

– Ты что, совсем без присмотра здесь?

– Ну, бывает проездом одна женщина, она гуманитарную помощь из Эфраима привозит. В прошлом месяце привезла инспектора по беспризорным детям – он их собирал, все бегал, придурок. Только это им на пользу не пошло: его черный патруль хлопнул. Они любого могут прихлопнуть, и никто им ничего не сделает.

– А дети куда делись?

– Да ничего особенного – снова разбрелись кто куда. В гробу я видала таких инспекторов – они тебя закроют в приют, там воротничок на тебя напялят и заставят библию читать – а ведь это хуже смерти. Ни за какую кормежку не вынести. Передохнем, здесь нора есть.

Нору под крутым берегом пересохшего речного русла было непросто отыскать, если точно не знать, где она таилась под выдранными наружу корнями.

– Эх, – задумчиво бормотала Кайса, – с голодухи мысли вешаются.

Получив еще одну лепешку, она снова разломила ее надвое. Подкрепившись, заявила:

– Нора эта – моя. До света пересидеть можно, только костер разводить нельзя. За нору с тебя пять лепешек!

Постников возразил: