Сиротская Ойкумена

Спутать этот голос с другими было невозможно. Он немедленно узнал его – казалось, совсем еще недавно распевавший детскую песню про кота. Глаза его ошпарило кипятком, забарабанило в груди. Это был голос его дочери, и она сказала:

– Как же долго тебя не было, пап… Я в безопасности, обо мне не беспокойся. Как ты жил с тех пор?

– Так себе. А здесь житье не худо, как поглядишь: плющ на домах и на заборах, ветви деревьев смыкаются над аллеей. Но расскажи, как ты? Где ты, откуда звонишь? Все у тебя в порядке, здорова?

– Обо мне беспокоиться нечего. Проблемы со здоровьем исключены!

– Как ты живешь, что с тобой было?

– Сначала было не очень. И еще мама ушла – ты, наверно, уже знаешь. Мне казалось тогда, что все кончено и выжить здесь невозможно. Но знаешь, потом мало-помалу выяснилось, что все не так уж плохо. Я полюбила парк возле монастыря, сказочной красоты улочки и жуть океана в грозы. Оказалось, что жизнь не настолько ужасна, как думалось прежде, и что здесь тоже люди живут.

Ольга примолкла, но Постников слушал, не перебивая.

– Однажды я улизнула после занятий на берег залива. Там на камнях оказался мальчишка-подросток с парусным катамараном. Он приплыл с островов продать рыбу, здесь к востоку есть небольшой архипелаг, несколько рыбацких деревушек. Парень зазывал покататься с ним по бухте. Но ветер был довольно свеж, да и прогноз обещал усиление до шторма, я ему так и сказала. Надо было слышать его ответ. Он с величавостью возразил: в муравьином пуке – и то больше ветра, чем сегодня на море! В общем, так и не поплавала я под парусом.

Здесь все как везде – простые, грубоватые, глуповатые, доверчивые или хитрые, а в большинстве своем добрые люди, и у каждого свое понимание счастья. И знаешь, пап, все будет хорошо! Особенно теперь, когда ты здесь, просто не может быть по-другому. Тебе понравится здесь, точно говорю! Только маму жалко, ты был на ее могиле?

– Был.

– Могила ненастоящая. Ее праха там нет, мне сестра Агата по большому секрету сказала, что маму целиком высыпали в море, а камень поставили, чтобы не было неприятностей с социальным надзором.

– Как ты узнала, что я приехал? И почему мне нужно в таунхолл?

– Спутник связи. Он каждый день пролетает над Фиником и дает вызов. Твой приезд рассчитан к этому времени, вот и пересеклись. А в таунхолле едва ли кто-либо в курсе дел, он не более чем ориентир и приметная локация.

– Странная схема. Только как тебя найти?

– Проще некуда. Отправляйся на вокзал, он рядом с портом. Возьми билет до Эфраима, а там… – Но тут Ольгу перебило резких электрическим треском, было съедено несколько слов.

– Озерная Плаза…. – это было последнее.

Голос оборвался. В ушах Постникова еще раз неприятно щелкнуло и все затихло, осталась только мертвая тишина. Он хлопал себя по щекам, подпрыгивал – но ни малейшего эффекта, связь восстанавливаться не желала.

«Вот это да! – только и смог подумать Постников. – Какие вещи происходят в мире! А говорила ведь хорошо, спокойно».

Он все еще сидел на парковой скамье и думал, как быть дальше. По всему выходило, что к ратуше идти следует непременно. Не исключено, что там получится узнать что-нибудь еще. Постников медленно поднял руки к лицу и некоторое время изучал линии на ладонях. Зрение практически целиком вернулось к нему.

«Даже если я говорил с дипфейком, – думал он, – пусть так – мне уже все равно».

Но никакой ошибки просто быть не могло – голос был настоящий. Да и в самом деле, в наши мельчающие времена человек переменился до неузнаваемости. И среди прочего он почти полностью утратил способность удивляться.

Подняв голову, Постников сразу выхватил взглядом на заоблачной высоте волосяную серебряную нить. Инверсионный след. Там шел неразличимый самолет, и лишь белая линия конденсата выдавала его курс к северо-востоку. Качество картинки теперь стало безупречным: глаза Постникова отлично отрабатывали панораму, фокусировку и зум, ничуть не хуже мощного цифрового бинокля. Густые парковые кроны плотно сплелись в арочный тенистый коридор. Сквозь его дальний край светился кусок чистого неба. Постников глядел далеко вперед вдоль тенистой аллеи, а за ней, через улицу, он очень хорошо различал маленькую чистую площадь. На ее противоположной стороне, примерно в километре отсюда, зеленел ухоженный скверик, а позади него расположилось двухэтажное здание, облицованное кремовым гранитом. Постников с необыкновенной ясностью прочел надпись на его входе – «Таунхолл», а ниже – «Администрация городского округа Финистер Пойнт».

Газоны в скверике возле таунхолла были гладко подстрижены, а дорожки просто лоснились чистотой, словно в Первомай. Невысокая женщина в оранжевом жилете с усилием ломала сухие ветки и складывала их в аккуратные одинаковые кучки. Очень красиво это смотрелось, между прочим. Маленькая черноволосая женщина, яркий жилет и кисея ярко-красных листьев в скверике.

– Черт, – промолвил Постников, не веря глазам. – Это не может быть она. Но откуда Аннушка-то здесь, это же бред!