Сиротский дом

Джулиан запирал двери своей конторы, когда Клара и Терри возвращались с железнодорожной станции, и Клара обрадовалась, увидев его. А уж когда он сам с нежностью ее обнял и расцеловал в обе щеки, у нее с души словно камень свалился. Каждый раз, стоило ей достаточно долго его не видеть – а в данном случае они не виделись больше недели, – ей начинало казаться, что он о ней забыл. Возможно, это было связано с тем, что она сама порой почти забывала о нем. Это только потому, уговаривала она себя, что мы с ним существуем как бы в совершенно различных мирах. И теперь Терри пришлось, потупившись, ковырять башмаком землю, пока Джулиан нашептывал Кларе на ушко, что у него нет сил ждать до воскресенья.

– Видишь, какие у Терри новые очки? – спросила у него Клара. – Тебе они нравятся? – и она незаметно подтолкнула его в бок.

– Да, очень.

А потом, повернувшись к Кларе, Джулиан удивленно поднял брови и сказал:

– Ты не говорила мне, что знакома с Гарольдом Ллойдом[23]. Ты ведь с него этот образ лепила?

Терри упросила Клару сперва зайти к Айвору, но Кларе не очень-то хотелось – учитывая то, что стояло между ней и Айвором, – хотя если кто и мог сейчас развеселить и подбодрить Терри, так только он.

– Ладно. Ты иди, а я тебя снаружи подожду.

Но Терри, ворвавшись в мастерскую, почти сразу выскочила обратно и с важным видом сообщила:

– Айвор просит тебя зайти.

О Господи!

Хорошо, значит, в присутствии детей они постараются снова выглядеть как закадычные друзья. Ничего страшного, она справится, она же не полная дура.

А Терри, повернувшись к Айвору лицом, старательно демонстрировала ему свои очки.

– Ужасные, правда?

– Дай-ка мне посмотреть… Значит, теперь ты можешь воспринимать мир двумя способами, а я – только одним. Так ведь?

– Что? – Терри утерла сопливый нос рукавом. Клара вздохнула: носовой платок! – О каких это способах ты говоришь?

Айвор очень аккуратно взял очки Терри за перемычку и вздернул ей на лоб.

– Что ты теперь видишь?

– Какой-то туман, – призналась Терри.

– Правильно. – Айвор вернул очки ей на переносицу. – А теперь?

– Теперь все вижу ясно.

– Поняла? Вот тебе и два способа видеть мир. Это же настоящий дар, по-моему.

И Клара вдруг заплакала, сама не зная почему, хотя это и было очень глупо.

– Спасибо тебе, Айвор! – вырвалось у нее. – Ты всегда умеешь все сделать чуточку лучше.

Он посмотрел ей прямо в глаза поверх головы Терри, словно говоря ей нечто очень важное, но смысл сказанного был настолько туманен, что понять его она оказалась не в силах.

– Пожалуйста, Клара. Всегда рад помочь.

Сердце у нее колотилось как бешеное. Она вдруг поняла, что с ней такое. Влечение. То самое чувство, которое она испытывала к Майклу, но никогда – к Джулиану. Да, это было оно, глупое бессмысленное влечение. Его еще называют «похотью» в некоторых глянцевых журналах, а Ингрид Бергман и Кэрол Ломбард великолепно изображают его в своих фильмах. Но в реальной жизни это просто нелепо. И потом, влечение не может долго длиться. И ручаться за него нельзя. И долги за него никто не заплатит. И тебе оно ничем не поможет. Вечно у нее что-то идет не так. Или кто-то умирает.

Ей не следует так часто бывать у Айвора, тем более теперь, когда она официально помолвлена.

И все же.

– А ведь ты и меня почти убедил очки себе купить! – весело сказала она.

– Купи. Ты будешь в них выглядеть просто очаровательно.

Клара приложила ладонь к щеке. Щека точно огнем горела.

– Нам пора, Терри, – заторопилась она.

Глава тридцать шестая

А через несколько дней после этого Клара занялась уборкой в комнате мальчиков – и не без задней мысли. Отчасти она, пожалуй, надеялась кое-что выведать.

С Питером в последнее время стало совсем трудно. И с каждым днем Кларе все более отчетливо казалось, что в общении с ним она делает два шага вперед и три назад. Трудно поверить, что когда-то Питер был ее любимцем.

Он отказался пойти на Майскую ярмарку и, когда все вернулись домой, по-прежнему валялся на кровати. Это его вечное валяние на кровати приводило Клару в ярость. И каждый раз ее мысли возвращались ко всем тем мальчикам, что погибли на войне и во время войны; у них не было возможности вот так валяться на постели в уютной обстановке и даром тратить драгоценное время – почему же Питеру следует это разрешать?

Она, помнится, тогда подтолкнула его и сердито бросила: «Вставай-ка да иди отсюда. Займись хоть чем-нибудь полезным». Он встал и ушел. Она не знала, куда именно он пошел, но сперва ей это было безразлично. А потом она забеспокоилась. Тем более что Питер вернулся, лишь когда было пора уже ложиться спать. Даже чай с печеньем пропустил. Клара тогда специально его поджидала, чтобы извиниться (и надеясь, что он тоже перед ней извинится), и извинилась (а он и не подумал!).

И с того дня он с ней практически не разговаривал.

* * *

У каждого из мальчиков имелся маленький прикроватный столик с одним ящичком. И каждый считал, что уж эта-то вещь – одна из немногих – точно принадлежит именно ему. Клара осторожно, даже с опаской, выдвинула ящичек в столике Питера.