Сироты на продажу

Хотя Пия была рада помочь доктору и его пациентам, в то же время она боялась накладывать на них руки, ожидая первого приступа боли. Через некоторое время ей начало казаться, что страдания больных стали частью ее личности, словно тело и душа несли невидимое бремя. А может быть, ее тяготило разбитое сердце. Она часто представляла, как выглядит рентгеновский снимок ее тела. Покажет ли он сломанные кости и опухоли, увеличенные органы и очаги инфекции всех больных и травмированных людей, которых она касалась? Или там проявятся лишь пустота и скорбь, которые она носит внутри?

Однажды доктор Хадсон попросил ее дотронуться до трехлетней девочки, которую поздно вечером принесла испуганная мать. Ребенок свернулся клубком и выл от боли, лицо покрылось потом, губы посинели. Когда Пия сунула руки под розовое платьице с рюшами и коснулась напряженного живота малышки, то упала на колени от ужасного спазма в груди и в животе. Мать вскрикнула и схватила дочь, словно Пия поранила девочку. Придя в себя, девушка попросила разрешения поговорить с доктором с глазу на глаз. Она не сомневалась, что девочка погибнет. Через два часа доктор Хадсон вернулся из больницы и сообщил, что малышка умерла или от камней в желчном пузыре, или от отравления, вызванного молоком коров, питавшихся посконником. Пия проплакала всю ночь, зная, насколько мучительна была агония несчастного ребенка, и недоумевая, почему Бог посылает детям такие страдания. Она словно опять потеряла Олли и Макса.

И все же, несмотря на переживания, она не могла отказать доктору Хадсону, который относился к ней как к члену семьи и помогал в поисках братьев. Несколько лет назад он даже стал ей платить, при этом сохранив бесплатное проживание и питание. Пия садилась вместе со всей семьей за рождественский стол, ей дарили подарки и пекли торт в честь дня рождения. Девушка считала, что не заслуживает такой щедрости, но была признательна хозяевам за доброту. Она принимала близко к сердцу заботы Хадсонов, а детей просто обожала. Маргарет, Софи, Элизабет и Купер относились к ней скорее как к старшей сестре, чем как к няне. Они нуждались в ней — по крайней мере, Пия на это надеялась. В то же время ей казалось, что она живет чужой жизнью. Вероятно, таким было ее наказание.

У Пии выступили непрошеные слезы, и девушка, как и множество раз прежде, постаралась отодвинуть мучительные воспоминания в дальний угол сознания и сосредоточиться на сегодняшних заботах. Вспомнив книгу, взятую накануне в библиотеке, — «Говардс-Энд» Э. М. Фостера, — Пия воспряла духом. Вечером, уложив детей спать, она будет читать о трех семьях, живущих в Англии, — богатой, бедной и немецкой. Чтение не особенно отвлекало от тяжелых мыслей, но девушка с нетерпением ждала, когда сможет провести время с книгой. Каждый день она напоминала себе, что чудеса случаются и однажды она может найти братьев. Впрочем, она и тогда не забудет о содеянном. Ничто не снимет камень с ее души.

Завернув за угол и подойдя к дому Хадсонов, Пия нахмурилась: у дверей стоял незнакомец. После окончания эпидемии супруги снова стали принимать посетителей, но приходили в основном друзья, пары из церкви или матери одноклассников девочек. Парень же на крыльце, в потертых ботинках и рваной куртке, с мокрыми от дождя волосами, не был похож на члена ближнего круга Хадсонов. Может, он пришел на прием к доктору и не заметил указателя к двери кабинета? Пия сунула руки в карманы и поспешила к дому.

— Вы к кому? — спросила она.

Молодой человек резко обернулся и сорвал с головы кепку.

— Да я тут… пришел узнать кое-что.

Пия поднялась по ступеням крыльца.

— Вам нужен доктор Хадсон?

— Не-а. Я ищу девушку по имени Пия Ланге.

Пия оцепенела, по коже побежали мурашки. Кто этот человек и что ему от нее надо? Откуда он знает ее имя? Если только… если только это не то самое чудо, которого она так ждала. Сердце в груди радостно запрыгало, и Пия не сразу сумела спросить:

— Вы принесли известие о моих братьях?

Парень поднял брови.

— Пия, это ты?

Девушка протерла глаза и прищурилась, стараясь понять, где могла видеть этого человека. Его небритое лицо казалось одновременно знакомым и чужим: светло-карие глаза, пшеничные волосы, глубокая ямочка на подбородке. И вдруг Пия узнала его. Голос стал глубже, мужественнее, но акцент и манера растягивать слова не оставляли сомнений. За пять лет ее друг превратился в мужчину.

— Финн? — слабым голосом произнесла она. Ноги у нее задрожали. — Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел?

Парень кинулся к ней и крепко обнял, прижав ее лицо к своему мокрому воротнику.

— Мне сказали, ты была здесь, — объяснил он, — но я боялся, что ты уехала. Уж думал, никогда тебя не увижу.

Пия отстранилась, стараясь дышать ровно.

— Где ты был? — воскликнула она и сама удивилась своему гневу. — Почему сбежал из приюта без меня?

Финн помрачнел.

— Не сбегал я, — возразил он. — Ты же знаешь, я никогда бы тебя не бросил. Меня забрали.

— Как это забрали? Кто?