Сироты на продажу

Кажется, это дочь мистера и миссис Ланге, с невероятно синими глазами и странным именем. Как ее там? Лия? Пия? Точно, Пия. Бернис как-то слышала, как мальчишка Даффи окликал ее, когда она читала книгу на крыльце. Сначала женщина подумала, что это слово на иностранном языке, но потом увидела, как девчонка помахала в ответ и подошла поздороваться. Тогда-то Бернис и поняла, что странное слово — это имя. Позже она увидела около овощной лавки миссис Ланге вместе с той девочкой, и сообразила, что они мать и дочь. Обе не обратили на нее внимания, но Бернис заметила поразительный цвет глаз Пии — кобальтовый, как крыло сойки. Это случилось всего через несколько недель после рождения Уоллиса, и Бернис чуть не остановилась полюбоваться новорожденными близнецами миссис Ланге, но опомнилась и прошла мимо, ведь мистер Ланге отобрал работу у ее отца. Не хватало еще, чтобы соседи видели, как она разговаривает с немцами. Тогда Бернис мысленно отругала себя, но потом подумала, что близнецы — всего лишь младенцы и еще не успели впитать немецкий образ мыслей и поведения. Нельзя винить себя за то, что она умилилась их очаровательным мордашкам.

С чего бы это Пии выходить из дома, когда во всем городе объявлен карантин? Где ее мать и симпатичные маленькие братья? Миссис Ланге явно спятила, раз позволяет дочери болтаться по улицам в такое время. Пии не больше тринадцати лет. Даже если миссис Ланге не читает газет и не слушает радио, она должна знать, что люди вокруг заражаются и умирают. Бернис пришло в голову, что эпидемию начали немцы и у них иммунитет к инфлюэнце, но она быстро отбросила нелепое предположение. Мистер и миссис Бах и четыре их дочери тоже были из Германии, однако все они умерли.

Несмотря на обиду на мистера Ланге и ненависть к немецкому происхождению семьи, Бернис должна была признать, что вообще-то миссис Ланге хорошая мать. Когда на улице холодно, Пия всегда одета в теплое пальто и вязаную шапку, а близнецы хорошо укутаны. Выходя с мальчиками на прогулку, миссис Ланге непременно целует их, прежде чем положить в коляску, а потом улыбается и разговаривает с малышами. Провожая Пию в школу, нежно гладит девочку по щеке и целует в лоб. Так почему же миссис Ланге рискует жизнью дочери, выпуская ее на улицу по время эпидемии инфлюэнцы?

Потом Бернис ошарашила догадка, и кровь застыла у нее в жилах.

А если миссис Ланге мертва?

И близнецы тоже?

Нет. Только не эти милые малыши!

Дыхание у Бернис перехватило, и комната покачнулась у нее перед глазами. Женщина ухватилась за спинку стула и задержала взгляд на трупе сына. Почему умирают невинные младенцы? Почему Бог, которого она так любила, допускает столь чудовищную несправедливость? Снова повернувшись к окну, Бернис постаралась собраться с мыслями. Пия шла по переулку, опустив голову, время от времени оглядываясь через плечо и осматриваясь по сторонам, словно боялась, что ее заметят. Бернис понятия не имела, куда направляется девочка. Может, хочет достать лекарства, не зная, что в аптеках не осталось ничего, кроме виски, — теперь, когда бары закрыты, достать спиртное можно только там. Может, Пия идет в больницу за помощью. Но если мальчики заболели, искать врача должна миссис Ланге, а не ее юная дочь. Если только миссис Ланге сама не заболела.

Потом Пия поднялась по ступеням соседнего здания и вошла в подъезд.

Что она задумала?

Глава третья

В то время как похоронные конторы были забиты мертвецами, покойницкие больниц переполнились — трупы лежали даже в коридорах, — а в городских моргах тела уже не помещались внутри и их складывали прямо на улице, в тесной полутемной квартире в переулке Шанк Пия изо всех сил пыталась выжить и позаботиться о братьях. Прежде чем принять решение, она восемь дней мучилась от нарастающей тревоги, не зная, безопасно ли выходить на улицу. Она распределила скудные запасы так, чтобы их хватило подольше, и кормила близнецов готовой смесью, добавляя к рациону ложку овсянки, вареные яйца, картошку и морковное пюре. Жалея, что невнимательно следила за тем, как мутти готовит, Пия даже пыталась сварить чечевичный суп, но крупа получалась или полусырая, или совсем разварившаяся, и суп приобретал вкус известки, перемешанной с макаронами. Все равно приходилось его есть, чтобы остальное досталось близнецам. Заменитель кофе был отвратительным, но девочка пила его, хотя не любила даже настоящий кофе. Не важно, что у нее сводило живот и хотелось попить чего-нибудь кроме темной бурды и воды: главное — накормить Олли и Макса. Пия готовила им все, что можно было размять до кашеобразного состояния. Сама же перебивалась твердой или слишком противной на вкус пищей вроде корок хлеба или чечевичного супа.