Сироты вечности

Роберт шагнул вперед, его лицо было в пятнах, кулаки сжаты, как будто он хотел ударить парня. Вэл встретил его взглядом в упор и смотрел, пока старик не опустил кулаки и не успокоился. Когда старик заговорил вновь, в голосе его была вынужденная мягкость.

– Я серьезно, Вэл. Ты еще слишком молод, чтобы часами смотреть…

Вэл соскользнул со стула, взял школьную сумку и потянул дверь.

– Что ты знаешь о том, каково это – быть молодым? – сказал он.

Его дед моргнул, как будто его ударили. Он открыл рот, чтобы ответить, но, пока собирался с мыслями, мальчика след простыл.

Вошла Кэрол, налила себе кофе.

– Вэл уже ушел в школу?

Не отрывая взгляда от двери, Роберт кивнул.

Роберт опускает глаза, видит свои руки, вцепившиеся в борт темного лимузина, и сразу понимает, где и в каком времени он находится. Жара для ноября невероятная. Его взгляд переходит на окна домов, потом на толпу – здесь вдоль улицы люди стоят всего в два ряда, – потом возвращается к окнам. Время от времени он поглядывает на затылок человека, сидящего в открытом «линкольне» впереди. «Ланцер, кажется, сегодня спокоен», – думает он.

Собственные мысли доносятся до него, как шепот радио, настроенного на какую-то далекую волну. Думает он об открытых окнах и о медлительности мотокортежа.

Роберт соскакивает с движущегося автомобиля и ленивой трусцой догоняет синий «линкольн» Ланцера, где занимает позицию у левого заднего крыла, продолжая обшаривать взглядом толпу и окна домов. Бежит он легко, как бы отдыхая; его тридцатидвухлетнее тело в отличной форме. Через два квартала застройка меняется – исчезают высотные дома, чаще попадаются пустыри и маленькие магазинчики, толпа больше не обступает дорогу, – и Роберт отстает от «линкольна» и возвращается на борт первой машины сопровождения.

– Ты так совсем выдохнешься, – говорит ему со своего места Билл Макинтайр.

Роберт ухмыляется второму агенту и видит собственное отражение в его солнечных очках. «Я так молод», – в тысячный раз за это мгновение думает Роберт, оставаясь мысленно настроенным на окна многоэтажки впереди. Он слышит, как он думает о маршруте, когда мимо проплывают таблички с названиями улиц: Мейн и Маркет.

«Слезай! – безмолвно кричит он сам себе. – Отпусти машину! Беги туда сейчас».

Он весь кипит от разочарования, видя, как он не реагирует на крик своего внутреннего голоса. Его другие мысли вращаются вокруг того, не стоит ли ему подбежать к «линкольну» сзади, но невысокие здания по сторонам и редеющая толпа убеждают его в том, что делать этого не нужно.

«Нужно! Беги! Хотя бы подойди поближе».

Голова Роберта разворачивается прочь от толпы по направлению к синему «линкольну». При виде знакомой копны каштановых волос он внутренне напрягается. Вот он. Взгляд Роберта продолжает движение влево, и «линкольн» уходит из его поля зрения. Начинается открытый участок: кочковатая лужайка и группа деревьев.

Роберт с точностью до доли секунды знает, когда он сойдет с машины сопровождения, но все же напрягает свое тело, пытаясь заставить его спрыгнуть чуть раньше. Не помогает. Он делает шаг в то же мгновение, что и всегда.

В считаные секунды он добегает до «линкольна». Его внимание отвлекается вправо, где кучка женщин выкрикивает слова, которые он так никогда и не смог разобрать. Глен и остальные в машине тоже как по команде поворачиваются вправо. Четыре женщины с фотоаппаратиками «брауни» что-то кричат пассажирам «линкольна». Роберту хватает трех секунд, чтобы разглядеть всех четверых и оценить как не представляющих угрозы, однако их лица врезаются в его память сильнее, чем лицо покойной жены. Когда однажды, в середине девяностых, он увидел сгорбленную старуху, которая переходила дорогу где-то в пригороде Лос-Анджелеса, он сразу опознал ее как третью справа от той обочины тридцать два года назад.

«Давай… прыгай на подножку „линкольна“!» – командует он себе.

Вместо этого он протягивает руку, точно прощаясь, похлопывает по запаске, прикрепленной к синему «линкольну» сзади, и возвращается к машине сопровождения. Впереди мотоциклы и головной автомобиль уже сворачивают с Мейн к Хьюстон-стрит. Синий «линкольн»-кабриолет несколько секунд спустя следует за ними, на правом повороте замедляя ход больше, чем головная машина, чтобы не трясти пассажиров на заднем сиденье. Роберт снова ступает на подножку следующей за ним машины сопровождения.

«Посмотри вверх!»

Скользнув взглядом влево, Роберт отмечает, что железнодорожные рабочие столпились на эстакаде, под которую вот-вот нырнет головной автомобиль. Ругнувшись про себя, он думает: «Паршивая работа». Все три автомобиля уже медленно поворачивают влево, на Элм-стрит. Роберт наклоняется в открытый салон машины сопровождения и говорит:

– Железнодорожный мост… люди.

На переднем сиденье командир, Эмори Робертс, уже заметил их и взялся за портативное радио. Роберт машет полицейскому в желтом дождевике на эстакаде и жестами велит ему очистить мост. Тот машет ему в ответ.

– Черт! – говорит Роберт. «Пошел!» – командует он себе.