Система

– Анна, вот скажи, ты сейчас такая ласковая и уютная, а вчера была хищницей. Какая ты настоящая?

– Сейчас перед тобой. Ты мне понравился, Майк. С самого начала. Ты был таким потерянным, мне хотелось что-то для тебя сделать. Я хотела станцевать, но получилось так – как получилось. И музыка подходила. Кстати, это была Мадонна – самая популярная певица прошлого века. Мне до сих пор нравится.

– Что-то не слышал о ней. У тебя нет случайно диска с собой?

***

Анна ещё и прекрасно готовила. Простую, домашнюю пищу. Сказала, что научилась готовить у тётки, с которой прожила до совершеннолетия. Родители умерли, когда ей было пять лет.

– Знаешь, я их даже не помнила, – сказала она за ужином. – Ведь грустить можно по кому-то очень дорогому тебе, а дороги бывают только близкие, которые всегда с тобой. Вот когда умерла тётка, я тосковала. Ведь у меня больше никого не осталось. Но жизнь научила меня быть сильной. Мне хотелось наперекор судьбе стать счастливой, успешной. И я выработала в себе характер.

– Характер?

– Да, набор убеждений, которые не дали мне сломаться, когда я осталась совсем одна и без средств. Каждый день я твердила, что жизнь прекрасна, что я просто снимаюсь в кино, и сейчас самая жалостливая его часть. Но на меня смотрят миллионы, и я должна выйти из любой ситуации. В какой-то момент я поверила, что играю роль. Я сама стала управлять сценарием.

– Такой жажде жизни можно позавидовать. Государство сочло бы за честь иметь такого сотрудника.

– Никогда я не буду работать на это государство! Все эти привилегии, награды, Доступы, вызывают отвращение. Мне противно видеть, как людей зомбируют во имя их интересов.

– Ты ещё слишком молода. Не их категория.

– Может и молода. Но я работаю на Discontent, Майк.

– На медийный портал? Ты шутишь?

– Мы последние, кто ещё открыто критикует власть.

– Я знаю, кто вы. Многие считают вас героями. Только не пойму, как при существующем режиме вам удаётся держаться на плаву?

– Возможно, правительству просто выгодно иметь хоть одну оппозицию для поддержания мнимого равноправия. Но мы ходим на острие ножа. Газету могут закрыть в любое время, а всех нас или посадить за решётку. Правда, в последние годы произошло то, чего никто из нас не ожидал. Нам перестали верить. Рейтинги упали в несколько раз, нам перестали доверять. Многие считают, что мы все придумываем, высасываем из пальца. Люди не хотят знать правду. Им гораздо приятнее думать, что они живут в счастливой и дружелюбной стране, где государство заботится о каждом поданном. Борьба, ложь, противостояние – надоели. И многие предпочли отвернуться от реальности и встать на сторону тех, кто сильнее.

– Так гораздо проще.

– Вот именно. Если стоит выбор между с виду сочным спелым яблоком и его червивым гнилым содержимым, человек всегда выберет красивую оболочку. Хотя бы из-за заложенного во всех нас чувстве эстетики. Но ведь кто-то же должен говорить правду.

– Да нет, Анна, вас читают, и очень многие. Поверь мне.

Вот уж чего Майк не ожидал, так это то, что Анна могла работать на Discontent – последнее оппозиционное СМИ. В рамках тотального контролирования почти каждого гражданина, их работа напоминала скорее нахождение в горячих точках, чем обыкновенные журналистские расследования. Неясным оставался только вопрос о том, почему они продолжают существовать. Может государство надеялось на постепенное угасание их пыла и жара, а может быть власти они были даже выгодны, ведь в рамках Конфедерации ничего не делалось без их ведома.

***

Два дня пролетели, словно два часа. Свежий воздух, домашняя еда и присутствие Анны оживили сознание Майка.

Третий день также было решено провести вместе.

В сарае оставалось лишь несколько березовых поленьев для камина, которых явно было недостаточно для целого вечера. Майк вспомнил, что видел запасы дров еще за домом, где стояла машина, и вышел за ограду. Проходя мимо, он услышал сигнал – на компьютер автомобиля шел звонок.

Он включил связь.

– Майк! Наконец ты вышел на связь, – донёсся голос Ольги. – Я так долго не могла до тебя дозвониться… Это Джек… Он погиб…

– Что?

– Джек разбился в аварии, – её голос дрожал.

– Когда?

– Два дня назад.

– Он сам был за рулём?

– Да. В тот день он уехал, сказал, что есть срочное дело. А потом нам позвонили и сказали, что он мёртв, что произошла авария… Сначала Эллен, потом Джек. Какой-то злой рок! – она не могла сдержать слёз. – За что нас наказывают?

– Нас не за что наказывать. Мы учёные.

– Тогда почему… почему из нашей команды уходят люди… почему?

– Послушай, я не в городе, но сейчас же возвращаюсь. Я позвоню тебе, хорошо? Утром встретимся в нашем кафе.

Он отложил телефон.

«Смерть. Опять смерть. Резкая, жгучая, нестерпимая. Ходит за мной по пятам, словно хозяйка моей жизни. Напоминает о себе. Отнимает близких людей. Опять боль в груди. Тупая, ноющая, зияющая дыра насквозь, в которой живёт только пустота. Пустота».

***

Обратно они ехали молча.

Почти год назад ему также позвонили и сообщили о гибели Эллен. Сначала было отрицание, потом ужас, а потом долгое отчаяние. И вот теперь Джек. А перед этим встреча с Маррелом.