Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Но так как полная свобода в выборе темы приводила к перегрузкам одних преподавателей и отсутствию выпускников у других, в некоторых случаях предпринимались попытки упорядочить процесс «сверху». Многое зависело от ректора, его понятия о системе распределения студентов по профессорам и о праве студентов на реализацию своих научных интересов. Иногда интересы студентов не принимались вовсе во внимание, что, конечно, вызывало некоторое разочарование, хотя и принималось со смирением. Примером такой властности может служить ректор СПбДА архимандрит (с 1865 г. епископ) Иоанн (Соколов) (1864–1866), нарушивший в столичной академии традицию свободного выбора студентами тем для выпускных сочинений. Главным аргументом архимандрита Иоанна было то, что выпускники академии должны «знать все, писать обо всем, быть способными к преподаванию всякой науки». Историк академии пишет на основании воспоминаний современников, что «вышло какое-то смешение вавилонское», ибо к моменту написания выпускного сочинения научные интересы студентов в какой-то степени определились, а некоторые старательно учили иностранные языки, ориентируясь на источники или основную историографию в выбранной области специализации[854].

Выпускные сочинения писались только на богословские темы, допускались и философские, по близости к богословию. Таким образом, остальные академические науки не могли иметь для студентов научного интереса, и это усугубляло проблему «небогословских наук в высшей духовной школе». Если Конференции допускали темы магистерских сочинений, не имевшие богословского аспекта, то получали замечания от Синода. Так, например, были сделаны замечания за то, что студентам были предложены темы: «История сельских приходов в России», исследование «древних русских заговоров, как явления религиозного» и т. д. Профессор КазДА П. В. Знаменский, преподававший русскую церковную и гражданскую историю, с печалью писал, что неприятие таких тем препятствует, с одной стороны, введению в научный оборот целого пласта источников, которыми русские богословы и церковные историки как раз в первую очередь и должны заниматься. С другой стороны – и это не менее опасно, – проблемы, которые требуют богословского изучения, остаются без такового[855].

Вторую сложность представлял сам процесс написания выпускного сочинения. При обычном учебном режиме времени на это практически не выделялось. Студенты освобождали себе дни и часы простым пропуском занятий, но, разумеется, над этим думали и преподавательские корпорации. Идеи по усовершенствованию этого процесса появлялись, но централизация духовно-учебной системы подразумевала, что решение о любом изменении принимает КДУ (до 1839 г.) или Святейший Синод (после 1839 г.). Наиболее мобильна была в этом СПбДА, имевшая возможность непосредственного ходатайства ректора и быстрого получения разрешения Святейшего Синода. Так, в 1855 г., при ректорстве епископа Макария (Булгакова), в этой академии максимально уплотнили учебный график первых трех лет, перенеся в младшее отделение часть богословских предметов (патристику, церковную археологию, церковную словесность), освободив время для написания курсового сочинения[856].