Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Некоторые участники обсуждения предлагали разграничить научное достоинство сочинения и его соответствие православному учению, оценку первого полностью возложить на Советы, а второго – на Си нод[1223]. Их оппоненты считали, что в богословской науке не может быть такого разделения, поэтому надо признать либо компетентность Синода в богословской науке и возвратиться к системе дополнительного рецензирования диссертаций Синодом, либо компетентность корпораций в догматической правильности ученых сочинений и закрепить за ними право окончательного присуждения богословских степеней. Предлагались к рассмотрению гипотетические ситуации: ученое сочинение, удостоенное Советом академии ученой богословской степени, но, по мнению Синода, несогласное с учением Православной Церкви и потому вредное в смысле ложного истолкования этого учения. Как должен и может поступить Синод в таком случае – может ли он лишить ученой степени, уже присужденной Советом? И может ли православная духовная академия присудить ученую богословскую степень за исследование, в котором есть противоречия православному учению? Означает ли утверждение Синодом членов духовно-академических корпораций в ученых степенях и духовно-учебных должностях такую степень доверия в научно-богословской области, при которой Синод не пересматривает решения ученых корпораций?

Попытки ответить на эти вопросы приводили и к радикальным предложениям: полностью отстранить Синод даже от курирования научно-аттестационного процесса, организовав наблюдение за академиями иным образом[1224]. Некоторыми участниками дискуссии отрицалась и полезность Ученой комиссии при Синоде, ибо ее наличностью игнорировалось бы научное значение академий[1225]. Или, напротив, отменить автономию в научной аттестации, усилив права Синода[1226]. Н. Н. Глубоковский повторил свое мнение 1897 г., подтвердив его новыми фактами, накопившимися за истекшее десятилетие. Работа ученого-богослова по собственному уразумению и посильному разъяснению христианских истин, а также научный поиск в вопросах, не имеющих догматического ответа, не должны получать общецерковной значимости. Присуждение степени доктора богословия еще не означает признания за данным лицом права церковного учительства. С одной стороны, такое смешение понятий ставит Синод в ложное положение, заставляя его применять строгости, не обоснованные по отношению к научным сочинениям. С другой стороны, тормозится развитие науки, сковывается свобода научного поиска[1227].

Однако однозначных ответов на сформулированные вопросы и решений поставленных проблем найти не удалось. Поэтому большинством голосов было принято компромиссное решение: аттестацию оставить в Советах, а Синоду уделить право наблюдать за учено-богословской литературой в целом[1228]. В ответ же на вопрос о соответствии богословской науки православному учению Н. Н. Глубоковский ответил немного раньше, в своей записке, приложенной к отзыву митрополита Антония (Вадковского) на вопросы Синода 1905 г.: «Богословская наука, будучи серьезною и честною, всегда останется посредницей познания истины и не может оказаться антицерковной принципиально, коль скоро Церковь есть носительница и провозвестница этой истины»[1229].

Дальнейшие обсуждения немного добавили в теоретическое совершенствование системы научной аттестации. Наиболее ярким вкладом был проект об учреждении при Святейшем Синоде Академии богословских наук или Учено-богословского совета, разработанный Комиссией 1909 г.[1230] Это учреждение могло бы, по мнению некоторых членов Комиссии, исполнять и роль Высшей научно-богословской аттестационной комиссии.

Последние обсуждения этих вопросов проходили в 1917–1918 гг., в эпоху действия новых Временных правил. Эти правила вновь передали право окончательного присуждения ученых богословских степеней в академические Советы и возобновили обсуждения 1905–1906 гг. Произошедшее в ноябре – декабре 1917 г. изменение в высшей церковной власти – восстановление Патриаршества в Русской Православной Церкви – отразилось и на проекте нового Устава духовных академий. Согласно этому проекту, академии состояли в непосредственном ведении Высшего Церковного Управления – Патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета. Патриарх становился «верховным Покровителем и Почетным Членом всех духовных академий», мог давать Советам духовных академий ученые поручения. Патриарх, Священный Синод и Высший Церковный Совет должны были определять круг деятельности академий, согласно их Уставу, и иметь наблюдение за порядком и направлением их деятельности. Право присуждать и утверждать ученые степени кандидата богословия, магистра и доктора богословских наук сохранялось за Советами академий, с доведением до сведения Священного Синода о присужденных степенях[1231].