Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Вопрос о свободе научного поиска в богословии обсуждался в духовно-академических кругах на протяжении многих лет, особенно болезненно – в конце XIX–XX вв. Несмотря на жаркие дискуссии, а, возможно, и благодаря им, большая часть церковных богословов пришла к выводу об отсутствии принципиального противоречия между научной и церковной ответственностью автора богословского исследования – но, напротив, об их тесном сочетании. Однако этот вывод подразумевал в свою очередь вопрос о личности исследователя, его мировоззрении, конфессиональных убеждениях, церковности. Для русских богословов тех лет этот вопрос имел однозначный ответ: они служили своими научными исследованиями истине и Православной Церкви. Но они предвидели, что в дальнейшем могут наступить времена, когда «Россию наводнят хорошо подготовленные к пропаганде проповедники», «откроются институты и факультеты, где с одинаковым безразличием будут изучаться все религии», а «результаты их изысканий, подхваченные ежедневной прессой и популярной литературой, польются широкой волной в народ»[1303]. И тогда утверждение конфессиональности и церковности богословской науки будет вполне актуальным и поможет защитить науку от ложных интерпретаций полученных результатов.

Видение глубины этой проблемы по мере научного и духовного роста приводило даже тех, кто в молодые годы выступал с радикальными проектами, к выводам о необходимости более трезвых и взвешенных обсуждений. Сочетание исследовательской ответственности и свободы научного поиска с верностью церковной традиции – не непреодолимая проблема, а научный богословский труд. Некоторые исследователи, признавая обоснованными заботу церковной власти о неподготовленном читателе или слушателе и обязанность предохранить его от возможного соблазна, предлагали разделить популярные лекции и беседы по богословию – «надежное», катехизическое богословие – и особую область богословия научного – «передний край».

Все эти вопросы и проблемы не были решены окончательно, и наибольшую ценность для нас представляет их формулировка, конкретные факты, в которых эти проблемы актуализировались, и опыт их обсуждения и осмысления.

В качестве эпилога

Система научной аттестации была разрушена в юридическом отношении постановлением Совета народных комиссаров РСФСР от 1 октября 1918 г. «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных ученых и высших учебных заведений Российской Республики»[1304]. Этим постановлением были отменены все дореволюционные ученые степени и звания и все связанные с ними права и преимущества. Этим же постановлением была отменена и иерархия преподавательских должностей в высших учебных заведениях: ассистентов, приват-доцентов, доцентов, адъюнкт-профессоров, экстраординарных, ординарных и заслуженных профессоров. Всем членам корпораций высших учебных заведений, получившим регистрацию Комиссариата народного просвещения, присваивались определенные звания: читавшим самостоятельные лекции более трех лет – профессора, а менее – преподавателя с правом перехода в профессора по мере увеличения опыта и стажа.

Однако, даже будучи юридически упраздненной, система научной аттестации не могла умереть сразу. А. Е. Иванов в своем исследовании приводит примеры продолжения защит диссертаций в российских университетах в 1919–1922 гг.[1305] Эти защиты были обусловлены не получением званий, дополнительных прав и привилегий, а исключительно научным долгом научных корпораций. Следует несколько слов сказать и о научно-богословской аттестации после 1918 г.