Сить - таинственная река

Если бы Прокатов не упомянул о Витьке, Гусь, может быть, и поддержал разговор. Но Витька, поставленный в

пример, — это задело самолюбие Гуся.

— Плевать я на него хотел! Приехал в деревню, вот и пусть работает. А я здесь жить не собираюсь.

— Вон как! Куда же ты денешься?

— Это мое дело.

— Зря горячку порешь.

— Не думай, не пропаду!

— Эх, молодо-зелено! От себя, парень, никуда не уйдешь.

Но Гусь не дослушал. Засунув руки в карманы, он независимой походкой направился к деревне.

— Скучно будет — заглядывай! — крикнул вслед ему Прокатов. — Поговорим, да и пособишь маленько. -

Гусь не отозвался.

Как ни тяжко было горе Гуся, но время брало свое: боль утраты постепенно утихала, только на душе по-

прежнему было пусто и холодно. Не зная, чем заполнить эту пустоту и как скоротать долгие летние дни, Гусь

задумал сделать настоящий, большой лук по чертежам, которые случайно попались на глаза в одном из старых

журналов «Пионер», взятых у Сережки еще в прошлом году. И стрелы Гусь решил сделать настоящие, с

наконечниками из медной трубки. Какое ни есть, а все же дело!..

Гусь подыскал в лесу полдесятка подходящих можжевельников, вырубил их, очистил от коры и положил на

печку сушиться. А пока заготовки сохнут, начал мастерить стрелы. За этим занятием и застал его Сережка в

воскресный вечер.

— Витька Пахомов сейчас на Вязкую старицу пойдет! — крикнул он с порога. — Пошли?

— Ну и что? Пускай идет.

— Так он же охотиться будет!

— Пускай охотится.

— Да ты хоть поглядел бы, какое у него ружье, ласты! — и, понизив голос, добавил: — Может, мы сами

такое сделаем. И ласты можно бы склеить.

И Гусь клюнул на эту удочку.

— Ладно уж, так и быть, сходим, — нехотя согласился он. — Вот только эту стрелу доделаю.

— Так Витька же уйдет!

— Ты что, без него дорогу на старицу не знаешь?

— Дак ведь...— замялся Сережка. — Он, наверно, что-нибудь рассказывать будет, пока туда идем.

— Тогда беги!

Сережка вздохнул и сел на порог.

Гусь кончил строгать, потом долго шлифовал стрелу кусочком наждачной бумаги. Он не спешил. Больше того,

Сережке показалось, что Гусь нарочно тянет время.

Гусь и Сережка подошли к Вязкой старице последними. Витька уже разделся и стоял по колени во взмученной

грязной воде, натягивая ласты.

— И охота тебе в такой бурде плавать? — сказал Гусь, остановившись несколько в сторонке, чтобы лучше

видеть подводное снаряжение.

— Это здесь — грязь, а там, дальше, вода светлая, — отозвался Витька.

Когда Пахомов поплевал в маску и стал протирать стекло, Гусь спросил:

— А плюешь-то для чего?

— Чтобы стекло не запотевало.

— А ты соплями попробуй. Может, лучше? — и засмеялся.

Витька промолчал. Ружье Гусь разглядеть не успел, заметил лишь две в палец толщиной резиновые тяги,

которые Витька натянул с большим трудом.

Плыл Пахомов в самом деле легко и бесшумно, но не так уж быстро, как об этом не раз говорил Сер жк

а.

— И это называется — плавает как рыба? — насмешливо спросил Гусь.

— А ты попробуй, угонись! — ответил Вовка Рябов.

— И угонюсь! — вспыхнул Гусь и, к удивлению, всех, стал раздеваться.

В Вязкой старице Гусь никогда не плавал. Он вообще боялся водорослей — боялся запутаться в них, но сейчас

было не до осторожности. Если он хочет удержать за собой славу лучшего пловца, он должен догнать Витьку!

Догнать — в этом, казалось, сейчас был весь смысл его жизни.

Так быстро, так ловко он еще никогда не плавал. Расстояние между ним и Витькой быстро сокращалось. Вот

уже осталось метров пятнадцать, десять!.,

Витька услышал позади себя всплески, приподнял голову, оглянулся и — нырнул.

«Ныром далеко не уйдешь!» — торжествуя победу, подумал Гусь.

Не обращая внимания на водоросли, которые неприятно щекотали живот и свивались вокруг ног, он проплыл

еще метров двадцать и обернулся в надежде увидеть Витьку позади себя. Но Пахомова не было ни сзади, ни с

боков. Гусь закружился на месте, пытаясь угадать, где же вынырнет Витька. Так прошло еще несколько долгих

секунд. И вдруг на берегу закричали, засмеялись, заулюлюкали.

«Неужели обставил?» — похолодел Гусь и глянул вдаль старицы. Витькин затылок и конец блестящей

алюминиевой трубки маячили далеко впереди, так далеко, что казалось невероятным, как мог Витька оторваться на

такое расстояние. И Гусь понял, что потерпел жестокое поражение. Сознавать это было невыразимо горько.

Чтобы немного успокоиться, он еще поплавал по старице и с напускным равнодушием на лице вернулся на

берег.

— Ну что, догнал? — галдели ребята. — И тягаться нечего!..

Возбуждение ребят было неприятно Гусю. Он с тоской подумал, что еще месяц, полмесяца назад никто бы из

этих мальчишек ни в жизнь не посмел бы радоваться его поражению. Теперь лишь Сережка хранил сдержанное

молчание.

Гусь сел на кочку и стал ждать возвращения Витьки. Вообще ему хотелось уйти в деревню, побыть одному, но

он знал — уйди вот сейчас, и это еще больше подчеркнет победу Витьки.

Пахомов на этот раз поохотился неважно, всего два язя висели у него на кукане.

Гусь сделал вид, что его совершенно не интересуют крупные серебристые рыбы, которые так редко берут на

удочку, и подошел к Витьке.

— Дай ластов поплавать, — попросил он.