Сюрприз

– Николь?! Что ты здесь делаешь? – неприятное подозрение, что дочь стала свидетельницей ее неудачного флирта, заставило женщину надменно вскинуть голову, как будто перед ней стояла не ее четырнадцатилетнее чадо, а заставшая ее в момент поражения соперница. Но нет, перед ней действительно была ее дочь точная копия, как будто кто-то очень внимательно и дотошно срисовал образ. Это сходство было подарком судьбы, потому что девочка не была дочерью старого барона. Когда после свадьбы обнаружилось, что, несмотря на неплохое воспитание, молодой жене не хватает многих элементарных познаний, в имение Астлей был приглашен молодой учитель. Совершенно не случайно, а благодаря тому, что юная баронесса совершенно точно оценила влияние своей красоты на мужа, юноша оказался сыном старого друга ее отца и, в отличие от самой Ингрид, испытывал к ней довольно серьезные чувства. Переступив через гордость, которая долго мучила его, не позволяя приблизиться к юной возлюбленной, из меркантильных побуждений отдавшейся старику, он оказался в имении ее мужа. Именно он и стал отцом Николь.

И тогда, когда весь высший свет был небезосновательно уверен в том, что появившаяся на свет девочка не была кровной наследницей барона, сам Астлей был вне себя от счастья. Сходство Николь с матерью связало руки сплетникам, и тайна осталась тайной.

Николь не видела ее встречи с маркизом, несмотря на то, что находилась не так далеко. Она пыталась уложить в своей хорошенькой головке то, что услышала всего несколько минут назад. Две прогуливающиеся, незнакомые ей особы, не заметив ее, сидящую на небольшой скамеечке в темноте, совершенно «вовремя» решили обсудить ее мать. В свои четырнадцать, уже совершенно привыкшая к допустимым в рамкам приличия сплетням, девочка хотела было пропустить мимо ушей довольно неприятные высказывания, но услышанное дальше повергло ее в шок.

– Да что там говорить о ее непристойностях сейчас. Вспомните о том, что было раньше, дорогая, – пожилая матрона в несуразно ярком наряде, обмахиваясь веером, подхватила под руку свою, не менее престарелую, собеседницу.

– Раньше? Ну, раньше тоже было всякое, – женщина отмахнулась то ли от назойливого насекомого, то ли от слов подруги. – Ты ведь помнишь, Амелия, я была влюблена в Лайонела и, если бы не его вечные чудачества мой отец мог бы даже подумать о браке.

– Да. К сожалению, когда Астлей решил насмешить свет женитьбой на этой выскочке, ему некому было помешать, и в итоге он остался в дураках!

– Не в дураках, дорогая, а в рогоносцах, – при этом женщина понизила голос, наклонившись к подруге, как будто знала, что их подслушивают. – Всем понятно, что старина Астлей не может быть отцом наследницы. Даже жаль, что девочка так похожа на леди Ингрид, можно было бы догадаться кто ее настоящий отец.

– Да что там догадываться! Я слышала из довольно достоверных источников, что в имении Астлей жил какой-то то ли художник, то ли учитель, так вот, он и является отцом девочки. А сейчас эта вертихвостка увлечена любовником нашей Элинор, великолепным Хокстоуном

Повергнутая в шок, Николь резко встала, что, наконец, привлекло внимание сплетниц. Тихо ахнув, они, замолчав на секунду, резко сменили тему и, неестественно громко разговаривая, удалились. Николь было не до них. Они называли ее отца чудаком. Да у нее самый лучший отец на свете! Никогда она не слышала, что бы отцы из высшего общества лечили бездомных собак, или отплясывали на праздниках с простолюдинами в ближайшей деревне, или сидели у кровати детей вместо матери или нянек, когда они больны. Отец никогда не любил светских мероприятий, конечно в высшем обществе это могло считаться чудачеством. Это очень раздражало мать. Бесконечные истерики и упреки, в конце концов, вынудили сэра Астлей позволить баронессе посещать светские сезоны без него, тем более, что она все время делала ставку на будущее дочери, возможности устроить которое, он, по ее мнению, лишал девочку своим затворничеством. Конечно, ей было невдомек, что юная наследница барона, совершенно не мечтала ни о каких светских привилегиях. Воспитанная презирающим шум столичных сезонов отцом, носящая в себе наследственность далекого от сливок общества молодого учителя, Николь была счастлива в имении.

Сейчас, вырванная из своих сбивчивых мыслей окликом матери, она решала вопрос: «Что будет, если прямо сейчас спросить мать об услышанном?»

– Я спрашиваю тебя, что ты делаешь здесь, в кустах? – Ингрид кивнула в сторону благоухающих цветов, вглядываясь в бледное и растерянное лицо дочери, не подозревая о творящемся у нее внутри хаосе.