Сюрреализм по-английски

Неужели песнь слепой лошади сладостней,
Нежели свист игрушечной пташки, подпевающей проводам накаленным?
Та и другая и улеглись поудобней, принеся себя
В жертву ужину и капризным ножам.
В снегу, выпавшем на краешек языка Нового года,
Латающего плевки, как пузырьки, разнесенными комнатами,
Влюбленный мужчина наедине с прутиками своих глаз, двух костров,
Разложенных под белоснежным градом нервов и блюд,
Приправляет ломтик времен смертоносным лесом волос
На ветру, ощипавшем гусыню,
И даже в тот миг, когда взбешенный язык разрывает могилы их,
Не обернется, чтобы взглянуть на красный расшатанный корень.
Неужели из-за того, что вон там стоит озябшая женушка,
Притча во языцех всего городка лоботрясов,
чья кровь тайком застывает, подобно скульптуре
Из волн оледеневших,
Я, пригвожденный к качающейся, раскаленной улице,
Не оглянусь на минувший год,
Опрокинутый и пылающий в хаосе башен и галерей,
Похожих на скомканные фотографии мальчиков?
Я кормлю этот столп соляной,
Стоящий среди развалин, мифическим мясом.
Когда мертвецы голодны, их животы сбивают
С ног прямоходящего антипода южных широт
Или взбивают скалогрудое, брызголикое море:
Над трапезою прошедшего я читаю эту молитву.

Кеннет Пэтчен (1911–1972)

СУББОТНИЙ ВЕЧЕР В ПАРФЕНОНЕ