Сюрреализм по-английски

Чарльз Генри Форд (1908–2002)

УХОД

Даже у океана есть дно
но никому не измерить гору
моей тоски по тебе

Твой уход вырвал ломоть

из персика моего сердца.
Мне ль совладать с торпедами!
Мои скипидарные слезы затопили б аптеку.

Если ты хочешь покинуть сушу,

можно, я завяжу глаза, пока мы опять не встретились;
я принял тебя за амброзийную птичку,
не смыслившую в акустике.

А может, мне уже поздно завязывать глаза:

ведь я промокашка в брызгах чернил —
слов, напоминающих мне о тебе.

Простоволосый воздушный замок,

ты была прекрасна, словно метла из волос и плоти.

Когда ты ушла,

я был не в силах угнаться за своей безумной тоской,
и теперь-то я знаю, что скорбь может сбежать только вместе с рассудком
из безутешного, словно лестница, тела.

«Январь бинтует раненую лапу…»

Январь бинтует раненую лапу,
Январь-воришка прячет бриллиант
заката, замирив его багровой кровью.

День исписался, проронив стихи,

И те артачатся, как конь пред бездной ночи.

А завтра эта рана станет глазом:

вверх по щеке взбежит росинка,
как слезка, у которой поменялись планы.

В ЭТО ПОСТЕЛИ НЕГДЕ СПАТЬ, ТАНГИ

Без чувств как локти аисты свалились
Она мне по затылку лупит лёгким
И кто-то где-то кличет Пикассо
Лассо любви удавлен призрак счастья

Гнетущая печаль мешка сластей китайских

Дупло в скале как след усилий моря
Безлицый зритель со слезами, не бросающими тени
И ради этих пустяков я загубил свои стихи

В этой постели негде спать, Танги

И провод, по которому нам подавали сон, оборван
И номер ночи, номер дня един — один!
Песчинки угрожают как скульптуры

Фонтан огня ждет, когда спустят расписной крючок

И гвозди, что забил ты в землю, проросли
Мадонны и машины пыток отмеряют время
Ты тронул тучу дождь овеществился

Лyка его дуга — радуга, стрела — Египет

Мишень его неведома, а жертва — страх
Всё это лишь скелеты, спрятанные доныне
Из леденцов их кожа и нет во рту языка

Ловушки новые для древних снов расставил

О приручи их до того, как угодят в силок!
В этой постели негде спать, Танги
Всё место занято могилами сердец разбитых

Уэлдон Киз (1914–1955)

РАЗГОВОР В ГОСТИНОЙ