Сюжет Бабеля

Архивисты полагают, что среди литконсультаций авторам на букву «П» Бабелю принадлежит еще одна — по поводу водевиля Евгения Пермяка и Евгения Бегака «Золотая рыбка»{476} Но это ошибка — и почерк не тот, и содержание ниже всяких похвал... Одно общее — зеленые чернила! Но это, согласитесь, не аргумент... Хотя само изобилие зеленого цвета наводит на размышления. Скорее всего, такими чернилами снабжали Драмсекцию, и литконсультанты писали свои отзывы прямо на месте, не отходя от кассы... В буквальном смысле.

VI

Б. Бобович. Навсегда.

Материал для пьесы очень хорош, но готового произведения мы еще не имеем; это, повидимому , хорошо сознает сам автор, сообщающий в препроводительной записке, что пьеса подвергается коренной переделке.

Работая над новым вариантом<,> т. Бобович должен позаботиться о том, чтобы т. наз. «одесский язык», к услугам которого он часто прибегает<,> - [никогда] всегда оставался бы только средством, никогда не становясь целью.

Введение в текст [жаргона местного] местного жаргона - (если это, конечно, требуется обстоятельствами) - налагает на пишущего дополнительные обязательства в отношении чистоты языка во всем произведении.

Против этого правила т. Бобович часто грешит, употребляя иногда выражения, не только несвойственные духу русского языка, но и просто неправильные. Работая над новым вариантом пьесы<,> - т. Бобович должен объявить этому злу жестокую войну.

ИБабель

4.9.38.{477}

Рецензия написана от руки и снова зелеными чернилами. Кроме Союза писателей Бобович отсылал свою пьесу и по другим адресам — в Главрепертком при Комитете по делам искусств при Совнаркоме СССР, в сам Комитет по делам искусств (дважды — в январе 1937-го, а потом в ноябре — исправленную и дополненную...){478}, но успеха так и не добился. О самом Борисе Владимировиче Бобовиче можно рассказывать долго... Одессит, перебравшийся в Москву. Будучи всего на 2 года младше Бабеля, пережил его на 35 лет. Но за долгую свою жизнь выпустил, как полагают{479}, всего две книги — сборники стихов: «Неискренние стихи» (совместно с Александром Кранцфельдом; Одесса, 1916){480} и «Погоня» (М., 1922; на стеклографе). Это неправда — книг он издал в три раза больше! Но что то были за книги — эстрадные обозрения и текстовки для клубной сцены... Вот и Бабель, искренне симпатизировавший одесситам, ничего хорошего о пьесе Бобовича сказать не смог. Ну что ж, не преуспев в литературе, Бобович нашел свою жизненную нишу — вступил в Союз писателей и заболел. Причем заболел тяжело. Так тяжело, что каждый год Литфонд отправлял его на 2-3 месяца в санаторий, а потом в дома творчества — окрепнуть. Как недужный и малоимущий получал он еще от того же Литфонда материальную помощь... И не год, не два — десятилетия! И тогда Валентин Катаев, старый его приятель, произнес: «Кабы не тяжелая болезнь, Бобович давно умер бы с голоду»{481}.

VII

[«По указу е.в.»] «ПО УКАЗУ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА».

[пьеса] Пьеса М. Гриневой и С. Разумовского

Мне думается - пьесу следует рекомендовать для постановки. Она не лишена недостатков: конец не оправдывает ожиданий, возбуждаемых первой частью пьесы; протест Чичерина<,> умело введенный в действие, топчется в сущности на одном месте и драматургически замирает; шаблонное изображение высшего света - не обогащает нас ни душевно, ни познавательно.

Зато хорош язык - точный и чистый, хороша, чиста и трогательна тема о том, как убитый накануне Пушкин становится живым и поэтическим сознанием русского народа. Народ этот<,> смертельно уязвленный<,> - и есть истинный герой пьесы.

И. Бабель

26-ХІ-38 г.{482}

В архиве отложились две копии рецензии — рукописная (неизвестной рукой) и машинописная, сделанная до внесения в текст правки. Из этого можно сделать вывод, что Бабель к этой правке отношения не имел и чистосердечно полагал, что у пьесы один автор — Разумовский.

Сергей Дмитриевич Разумовский (настоящая фамилия — Махалов; 1864—1942) начал свою драматургическую деятельность еще в 1900-е годы. Его соавтор — урожденная Мария Ивановна Кузнецова (1895-1966) — хоть и взяла фамилию мужа, Александра Самойловича Балагина (настоящая фамилия Гершанович), но писать предпочитала под псевдонимом. Псевдоним же она себе выбрала непростой — это капитанская дочка Марья Ивановна Миронова, вышедшая, наконец, замуж за Петрушу Гринева. К смене имен Марии Ивановне, актрисе Камерного театра, было не привыкать. А еще она опубликовала несколько пьес, переписывалась с Мариной Цветаевой и оставила воспоминания о великой поэтессе. Что же касается пьесы, отрецензированной Бабелем{483}, то поставить ее так никто и не собрался.

VIII

И. Шухов. Заговор мертвых.